Колыбельная для Ноэль
Шрифт:
Все свободное время они посвящали оформлению дома: ездили выбирать мебель, посуду, занавески. Даже наняли профессионального дизайнера по интерьеру, Рене Бернар. Правда, с условием, что она не станет мешать Лорел реализовывать ее собственные задумки. Рене обещала помочь с оформлением заказа на мебель, а также координировала работу художников, столяров и сотрудников фирмы, занимающейся доставкой материалов.
Может быть, им все-таки следовало чаще говорить о надвигающемся обследовании. Но с ремонтом и постоянными поездками по магазинам
Сейчас Бретту больше всего хотелось обнять ее, взять на руки и баюкать, как маленького беззащитного ребенка.
— Тебе что-нибудь принести?
Лорел протянула ему пустую пластиковую бутылку из-под воды.
— Ведро.
— Тебе уже хочется в туалет?
— А ты выпей несколько литров подряд и посмотрим, как быстро захочется тебе. Не представляю, как я смогу дотерпеть до ультразвука.
Беседа с генетиком должна была занять около часа, затем их ждало компьютерное обследование.
— Если тебе от этого станет легче, я действительно выпью столько же воды, и тогда мы будем страдать вместе.
Первый раз за утро Лорел улыбнулась:
— Таких жертв никто не потребует даже от будущего отца. Но все равно, спасибо. Я оценила твое мужество.
— Если ты все же передумаешь…
— Не беспокойся, не передумаю. Надеюсь, нас примут точно в назначенное время.
Через несколько минут врач, которая представилась как Кэтрин Лейк, пригласила их в свой кабинет. Пока они шли за ней по коридору, Лорел взяла Бретта за руку. Это было так неожиданно, что он едва не споткнулся на ровном месте, но все же справился с собой. За последние дни она впервые прикоснулась к нему, и это было так хорошо, так правильно, что Бретт почувствовал покой и уверенность.
В кабинете Кэтрин протянула им свои визитные карточки, на которых были указаны ее многочисленные ученые степени и звания. С распущенными рыжими волосами, в туфлях на платформе, Кэтрин казалась слишком молодой, чтобы соответствовать всем этим достижениям. Но когда она начала рассказывать о том, что их ждет во время обследования, Бретт понял, что она спец в своем деле.
В любом случае, ему хотелось, чтобы этот визит скорее закончился и они с Лорел оказались дома. На работе он устроил все так, что вторая половина дня у них была свободной. А сотрудники “МГИ” получили строжайшие наставления беспокоить шефа звонками только в том случае, если рынок вдруг обвалится.
— Я просмотрела заполненные вами анкеты и не нашла в ответах ничего такого, что могло бы вызвать беспокойство. Но мне все же придется задать вам несколько вопросов о ваших родных.
Слушая Лорел, Кэтрин разделила лист бумаги на две части и стала что-то рисовать на отведенной ей стороне. Бретт разглядел кружочки, расположенные в форме треугольника, и догадался, что ими врач обозначила Лорел и ее родителей.
— Теперь ваша очередь, Бретт, —
— Превосходно.
— А как здоровье вашей мамы?
— Насколько я помню, она никогда ничем не болела.
— Значит, тоже превосходно. — Кэтрин сделала несколько пометок на его половине листа. — Ваш отец?
Отец? Почему Бретт никогда не спрашивал об этом у матери? Его захлестнула волна давно забытого ощущения собственной уязвимости. Бретт больше не был успешным консультантом по финансовым вопросам. Вместо него на стуле сидел испуганный мальчик, пытающийся противостоять толпе взрослых ребят, обзывающих его и его маму разными нехорошими словами.
Но одного взгляда на Лорел было достаточно, чтобы Бретт взял себя в руки. Ее молчаливая поддержка помогла ему справиться с оставшимися еще с детских времен страхами и сказать правду:
— Я ничего не знаю о своем отце.
Кэтрин ни слова не сказала, даже не подняла глаз от листка, только поставил рядом с третьим кружком прочерк и продолжила опрос:
— У вас есть братья или сестры?
— Нет.
— Хорошо. Дяди, тети, кузены и прочие родственники, появившиеся на свет с отклонениями?
— О них мне ничего не известно.
— Отлично.
Кэтрин показала им заполненный листок бумаги и объяснила схему, по которой обычно выявляют наследственные патологии. Потом провела их в диагностический кабинет и представила технику — высокому, спортивному молодому человеку по имени Рекс.
В полутемной комнате, освещенной мерцающими экранами диагностических машин, Лорел взобралась на специальный стол и приготовилась к осмотру. Даже в горизонтальном положении было заметно, как она поправилась за этот месяц. Впервые увидев ее округлившийся живот, не прикрытый одеждой, Бретт ощутил едва сдерживаемое волнение.
Щедро смазав живот Лорел прозрачным гелем, Рекс защелкал клавишами, и экран монитора, стоявшего слева от стола, загорелся. Специальным приспособлением Рекс начал водить по животу Лорел, внимательно изучая изображение, появившееся на экране.
Ребенок. Их ребенок.
Едва дыша, Бретт наблюдал за действиями врача. На экране показалась головка малыша. От этого зрелища у Бретта ослабли ноги, и он вынужден был ухватиться за край стола, чтобы не упасть.
— Это голова, — комментировал Рекс. — Признаков гидроцефалии не видно. Очень хорошо.
Бретт перевел взгляд на Лорел, которая пыталась со своего места рассмотреть то, что происходило на мониторе.
— Неужели это наш ребенок? — Голос Лорел звенел от волнения. — Бретт, ты видишь Джуниора?
— Да. — Бретт улыбался, счастливый уже оттого, что он здесь, делит с Лорел эту невероятную радость. Вот он, их Джуниор, на экране перед ними, они видят, как он двигается, слышат стук его сердца. Разве может случиться что-нибудь плохое с их чудесным малышом? — Это просто невероятно!