Колыма ты моя, Колыма
Шрифт:
– Ты что молчишь, чурка? По-русски, что ли, не сечешь?
– Отведите меня к вашему главному, у меня к нему важный разговор, – спокойно сказал якут.
– Да ладно тебе! Поговори лучше с нами – не один тебе хрен, кто тебя пошлет?
– Ребята, в чем дело? – раздавшийся откуда-то справа голос разительно отличался от голосов мужиков.
Нэхату повернулся и увидел стоящую у дверей соседнего барака молодую девушку. Одета в джинсы и ветровку, на ногах белые кроссовки. Девушка была красива – высокий лоб, большие карие глаза, длинные черные волосы, аккуратно собранные в пучок. А главное, ее лицо было добрым и спокойным –
– Опять этот чучмек явился, Даша, – отозвался охранник, голос его звучал уважительно. – Хочет с Дмитрием Родионовичем поговорить.
– Папы сейчас нет, он в город поехал, – сказала девушка, обращаясь к Нэхату. – Если хотите, поговорите со мной, я ему потом все передам.
Нэхату хотел отказаться, но в последний момент передумал.
Девушка выглядела очень спокойной, доброй и разумной – почему бы не поговорить с ней? Может быть, ее отец потом хоть дочь послушает?
Якут кивнул и после приглашающего жеста девушки подошел к бараку и перешагнул порог. Даша отвела Нэхату в жилую комнату, не слушая возражений, налила чаю и, когда старейшина отпил первый глоток, спросила:
– Так о чем вы хотели с моим отцом поговорить?
Нэхату секунду помолчал, а потом начал неторопливо и спокойно объяснять девушке, в какой сложной ситуации оказался поселок якутов и чем может эта ситуация кончиться, если старатели не согласятся пойти местным жителям навстречу.
– Сегодня у вас опять были взрывы, – закончил старик. – А от взрывов нам хуже всего – дичь пугается, уходит. Нужно, чтобы вы хотя бы взрывчатку не использовали.
Девушка слегка нахмурилась.
– Тут я вам ничем помочь не смогу, наверное, – сказала она. – Взрывали потому, что отец перед отъездом велел новые делянки расчистить, я его приказ отменить не могу, рабочие меня не послушаются.
– Поговори тогда с отцом, когда он вернется. Если вы не перестанете взрывать, наши охотники не выдержат и начнут войну. Скоро я уже не смогу их удерживать. Да и не захочу, – последнюю фразу якут сказал после небольшой паузы, вспомнив о своем «разговоре» с охранником и старателями.
Девушка закусила нижнюю губу. То, что она слышала, не было для нее полной неожиданностью, якут ведь приходил к ее отцу не первый раз, а она сама иногда бывала в якутском поселке, слышала, о чем там говорят. Но до сих пор она не думала, что все настолько серьезно. Неужели якуты и правда способны начать убивать старателей? Хотя в чем-то их можно понять... Но ведь отец ни за что не согласится бросить прииск, этот прииск для него вся жизнь! Что же делать? Может быть, попытаться хоть как-то смягчить отношения с якутами? Ведь она же врач, может быть, им нужна ее профессиональная помощь? Да, кстати, у них же в поселке сейчас одной из женщин как раз должна подойти пора рожать!
– Нэхату Эрэкович, с отцом я обязательно поговорю, когда он приедет. А сейчас я вас вот что хотела спросить – у вас в поселке одна женщина скоро рожать будет, может быть, надо помочь роды принять?
Старейшина на несколько секунд задумался. Девушка явно правильно поняла его, может быть, теперь ей удастся уговорить отца. А предлагаемая ей помощь тоже
– Спасибо, Даша, – кивнул старый якут. – Но тогда тебе придется сейчас ехать со мной, старухи говорили, что Арэке рожать уже совсем скоро будет.
– Хорошо, – кивнула Даша. – Сейчас я свой чемоданчик захвачу и поедем.
– Вам помочь, Нэхату Эрэкович? – спросила Даша, глядя, как старый якут с трудом управляется с фрикционами вездехода.
– Не надо, – коротко отозвался Нэхату. Вездеход как раз свернул от реки и двинулся в глубь тайги, по направлению к поселку якутов.
– Нэхату Эрэкович, а сколько вам лет? – неожиданно спросила девушка.
Якут усмехнулся.
– Не знаю точно, Даша. Но наверняка больше семидесяти.
– Как же вы не знаете? – удивилась девушка. – А в документах у вас что написано?
– В документах написано, что год рождения двадцать четвертый, но документы эти мне уже взрослому выдали, а год какой сказал, тот и написали. В то время у нас связи никакой с городами не было, когда рождался ребенок, никто его не регистрировал. Какой смысл – до города неделю добираться, а он, может, еще умрет скоро. Документы давали, уже когда вырастет, а там уж поди вспомни, пятнадцать ему лет или восемнадцать. Мы года никогда не считали.
– Как интересно... – протянула девушка. – Получается, вам уже восемьдесят лет. Нэхату Эрэкович, а вы, значит, и Отечественную войну помните?
– Как же не помнить. Я и сам в ней участвовал, снайпером был.
Глаза Даши широко распахнулись. Для нее, как и для большей части молодых людей, война была уже очень далеким прошлым, а те, кто ее помнил, обычно были уже настолько дряхлы, что рассказать ничего толком не могли. А этот старик еще совсем бодрый. Надо будет порасспрашивать его о тех временах.
Подумав об этом, девушка испытала странное чувство. Она вдруг необыкновенно явственно ощутила прочнейшую связь сидящего рядом с ней человека со всеми его предками и с природой этих мест. Ту самую связь, которая давно потеряна городскими людьми, как правило, не помнящими имен своих прадедов, а на природу выезжающими не чаще, чем раз в год. Даша ощутила, что этот якут, который помнит Великую Отечественную войну, сам в точности такой же, каким был его дед, и прадед, и все их предки, каким был и каким остался весь их народ. И в этот момент она особенно остро осознала несправедливость того, что делает ее отец. Эта земля и в самом деле принадлежит им, этим странным людям, которые живут здесь испокон веков. И нельзя пользоваться этой землей без разрешения хозяев. Тем более портить ее.
– Нэхату Эрэкович, а давно ваш народ здесь живет? – спросила Даша.
– Давно, – коротко ответит якут. И, словно поняв, о чем подумала девушка и почему задала такой вопрос, продолжил:
– Старатели твоего отца нарушают договор. Они расчищают свои делянки на земле, которая издавна принадлежала саха.
– Кому принадлежит? – переспросила девушка.
– Саха. Так мы сами себя называем. Якуты – это русское слово.
– Я очень постараюсь уговорить отца, – сказала Даша.
– Ты хороший человек, – задумчиво ответил Нэхату. – И хорошо будет, если тебе это удастся. Если старатели не перестанут взрывать землю и портить реку, добра не будет. Плохая примета – разозлить духов тайги. – Голос старика звучал совершенно серьезно.