Колыма ты моя, Колыма
Шрифт:
Младший Лопатников кивнул. Речь, разумеется, шла о канистрах с предназначенным якутам спиртом, о том, чтобы никто из обитателей поселка не добрался до него.
– Понял, Диман. Все сделаю, – сказал Алексей. – Пойдем, Даша, – он взял девушку за руку.
– Дмитрий Родионович, скажите лучше, что с этими делать? – По интонации начальника охраны Колыма понял, что речь идет о них с Черепом. Балякин пытался перевести разговор на что-нибудь другое, уводя его от охраны прииска.
– Отведем в ШИЗО, а там разберемся, – ответил Лопатников. Он явно не хотел говорить о дальнейшей
Никакого ШИЗО на территории приискового поселка, разумеется, не было, да и быть не могло. Просто бывший начальник зоны по старой памяти, а может, и из своего рода ностальгии называл так барак с решетками на окнах, этакую частную тюрьму, в которой он держал проштрафившихся приисковиков или охранников. Барак был сложен из толстых бревен, единственная дверь запиралась на два здоровенных висячих замка и дополнительный засов, решетки в окна вделаны довольно толстые. В общем, не настоящая тюрьма, конечно, но так просто не убежишь. Особенно если у тебя руки связаны.
Балякин отпер замки, распахнул дверь и издевательским голосом сказал:
– Ну, господа, попрошу внутрь.
Колыма вошел сам, а Черепа, замешкавшегося на пороге, Балякин поторопил тычком в спину.
«Хреново дело, – подумал Колыма, оказавшись внутри и быстро осмотревшись. – Дня за три-четыре, может, и можно было бы что-нибудь придумать, но столько времени нам точно не дадут».
– Так что с ними делать-то будем? – снова спросил у Лопатникова Балякин, вслед за блатными входя в барак. – Прямо сейчас кончим?
– Мужики! Да вы что?! – громко воскликнул Череп. – Что мы вам сделали?! Ну да, мы беглые, но вам-то не один хрен?! На крайняк стуканите ментам, мочить-то зачем?!
– Заткнись, потрох, – коротко бросил в ответ Лопатников. – Я блатарей всегда терпеть не мог, при каждом удобном случае давил как тараканов. А сейчас случай как раз очень даже удобный!
– За нас вознаграждение положено! Наверняка менты награду назначили тому, кто про нас им сообщит!
Лопатников хотел что-то ответить, но в этот момент Балякин, последние несколько секунд внимательно рассматривавший лицо Черепа, дернул его за рукав.
– Дмитрий Родионович, давайте выйдем на секунду, я вам пару слов скажу.
Лопатников недоуменно нахмурился, но вышел из барака вслед за своим начальником охраны и прикрыл за собой дверь.
– Что ты мне хотел сказать?
– Дмитрий Родионович, я, кажется, знаю этого урода. Ну того, который сейчас ныл, чтобы мы про них ментам стуканули. Я когда режимником служил, он «куму» стучал. Никакой это не блатарь, это «сука».
– Ты уверен? – с сомнением в голосе спросил Лопатников. – Точно ни с кем его не перепутал? Наколки у него авторитетные, воровские.
– Да какой он авторитет! Его оперчасть авторитетом сделала, чтобы через него братву разлагать! И отрицалово сливать! Я вам точно говорю, как он сейчас струсил по-настоящему и ныть начал, так я его сразу и узнал – у него, когда я его видел, в точности такое же выражение на роже было.
– Зачем же он тогда бежал, раз на оперчасть работал? При таком раскладе ему побег
– Может, перед братвой напорол косяков. Вот и не хотел идти на «крытую».
Лопатников задумался. Предположение бывшего режимника было вполне правдоподобно. А если так... Как бывший начальник зоны, он прекрасно понимал разницу между правильным и ссученным блатарем. Правильный блатарь – это кремень. Его на себя пахать не заставишь. А ссученный – как раз наоборот. «Суку» можно нагнуть как угодно, что угодно делать заставить. Иными словами, «сука» может оказаться полезным, а правильный блатной – нет.
– О-очень интересно, – протянул Лопатников. – Если ты не ошибся, то это несколько меняет дело.
– Не ошибся. Я этого урода помню. Законченный негодяй, – резюмировал Балякин.
– Это хорошо, – задумчиво сказал Лопатников. – Мне нравятся негодяи. Они всегда предсказуемы. Ладно, сейчас мы устроим ему маленькую проверку, а заодно и второму. Пошли!
Лопатников щелкнул располагавшимся снаружи выключателем. В бараке зажегся свет, и Балякин вслед за хозяином прииска вошел внутрь.
Коля Колыма и Череп сидели на располагавшихся в дальнем конце барака нарах, сколоченных из неструганного дерева. Лопатников медленно подошел к ним, присел на корточки так, чтобы их лица оказались на одном уровне, и внимательно посмотрел в глаза сначала Коле Колыме, потом Черепу. Взгляд первого был тверд, а глаза второго постоянно бегали. Что ж, это говорило о том, что скорее всего Антон не ошибся. Однако проверка все равно не повредит.
– Ну что, уроды... Допрыгались. Кончилась ваша карьера, – тихим, но очень недобрым голосом сказал Лопатников.
– Послушай, мужик, что ты...
Носок сапога Лопатникова врезался Черепу в солнечное сплетение, и тот поперхнулся собственными словами, согнулся и рухнул с нар на земляной пол.
– Молчи, недоделок. Болтать будешь, только когда я тебе прикажу.
После этого Лопатников развернулся и резко врезал Колыме кулаком в челюсть. Вернее, попытался врезать. Колыма отшатнулся назад, и удар прошел мимо цели. В следующую секунду Колыма подогнул ноги и, распрямив их, попытался угодить Лопатникову в живот. Однако драться со связанными руками, если ты не Брюс Ли, – дело безнадежное. Хозяин прииска, бывший далеко не таким увальнем, как казался с виду, вовремя отскочил и точным ударом ноги угодил Колыме по колену.
– Брыкаешься, потрох?! – прорычал хозяин прииска. – Ну давай, побрыкайся! Так даже интереснее.
– Руки мне развяжи, тогда посмотрим, кому из нас интересно будет, – отозвался Колыма.
– Сейчас, с разбегу! Руки тебе развязать? Может, еще чего хочешь? – Лопатников обошел Колыму сбоку.
Блатной попробовал развернуться, но не успел – мощный удар в ухо сбросил его на пол. Следующим ударом Лопатников угодил Колыме по почкам, и перед глазами блатного все поплыло. Балякин все это время стоял в нескольких шагах, направив автомат на Черепа. Контролировал ситуацию. Впрочем, Череп, несмотря на то, что уже отдышался, нападать на Лопатникова сзади даже и не думал. Наоборот, он спиной вперед старался отползти подальше.