Колыма ты моя, Колыма
Шрифт:
Блатной опустил карабин и побежал к краю обрыва, туда, где стояла оцепеневшая Даша, еще не верящая в свое спасение.
– Коля... Это вы... – выдохнула она. В этот момент перед глазами ее потемнело, и девушка осела на землю.
Колыма быстро осмотрел Дашу и, убедившись, что с ней все в порядке, немного успокоился. Девушка просто в обмороке, что и не удивительно после такого стресса.
– Колян! – Колыма обернулся. Со стороны тайги к нему приближался Череп. Он подошел и присел рядом на корточки.
– Ну ты даешь, Колыма! – покачав
– Помоги лучше ее в чувство привести, – сказал Колыма, кивая на девушку.
– На фиг? Как раз так еще и лучше! – сально усмехнулся Череп. – Давай ее прямо так трахнем, ты первый, раз медведя замочил!
– Ты что, Череп? – тихим, но очень недобрым голосом сказал Колыма. – Вконец охренел? Знаешь, что на зоне со взломщиками мохнатых сейфов делают? И правильно делают!
– Колян! Да здесь же все равно глушь, нет никого! А девку потом в речку поплавать пустим. И кто узнает?
– Череп, здесь я есть. А я и сам ее не трону, и тебе не дам. Понял? – Верхняя губа Колымы при этих словах слегка поднялась и сморщилась, зубы обнажились в самом натуральном оскале.
– Да ты... – начал Череп, но, покосившись на ружье в руках Колымы, осекся. – Колян, я тебя, в натуре, не понимаю...
Ответить Колыма не успел. С той стороны, откуда пришла девушка, послышался собачий лай и громкие голоса.
– Валим скорее! – крикнул Череп и бросился к лесу.
Но свалить они не успели.
19
Идущая по следу Даши собака бежала довольно быстро.
Начальник приисковой охраны был уверен, что его хозяин не выдержит и пяти минут такого темпа, но, как ни удивительно, они шли по следу уже добрые полчаса, а приказа сбавить скорость Балякин так и не получил. Он сам уже начал задыхаться и уставать, хотя был моложе Лопатникова, да и тренирован, как ему казалось, получше. Они углубились в тайгу уже километра на три.
– Если с ней что-то случилось, пристрелю! – прохрипел Лопатников – уже раз в десятый, наверное. Балякин ничего не ответил. Вообще-то он был уверен, что ничего плохого с девушкой произойти не могло, но Лопатников все же сумел заразить его своей обеспокоенностью.
«Мало ли, – думал Балякин. – Может, эта дура упала и ногу подвернула... Елки-палки, если так, то хозяин с меня шкуру спустит!»
Далеко впереди раздался хлопок – примерно такой, какой бывает, когда из бутылки с шампанским вылетает пробка. А спустя пару секунд второй. Это были звуки выстрелов – перепутать их с чем-нибудь другим было трудно. Лопатников резко остановился, повернулся к Балякину:
– Что это?! Кто стреляет? Наши?
– Никого из наших сейчас нет в лесу. Якуты, наверное...
– Якуты сюда не ходят! Мать вашу так! – И Лопатников кинулся в ту сторону, откуда донеслись звуки выстрелов, в два раза быстрее.
Картина, открывшаяся глазам Лопатникова через пару минут, когда он вылетел на
Бешенство полностью затопило Лопатникова. Он рванулся к вооруженному мужику, сидящему рядом с телом его дочери:
– Суки! Падаль! Убью!
Колыма привстал с земли, навстречу налетающему Лопатникову, протянул ладонью вперед правую руку, раскрыл рот, чтобы объяснить ситуацию, но взбешенный Лопатников слушать его не собирался. Неожиданно ловким для такого толстого человека движением он схватил Колыму за руку, резко развернул, повалил на землю, пинком вышиб из рук карабин. Блатной не успел ничего сделать – он бы сумел справиться с нападавшим, если бы, увидев его, настроился на бой, но Колыма понимал, что сейчас следует не драться, а объяснить ситуацию словами. К тому же за спиной разъяренного толстяка были еще три человека с автоматами – расклад явно не в его пользу.
– Второго держите! – рявкнул Лопатников, с размаху врезав Колыме кулаком в челюсть.
Оба охранника и Лопатников-младший с собакой кинулись в тайгу, догонять убежавшего Черепа, а Балякин, подскочил к Колыме и взял блатного под прицел.
– Что вы с ней сделали, суки?! – Лопатников встряхнул Колыму за грудки и, отпустив, кинулся к дочери. – Дашенька, милая, что с тобой?! – он потряс девушку за плечо. – Даша!
– Жива она, жива! – хрипло проговорил Колыма. – Просто в обмороке...
– Ах ты урод! Что вы с ней хотели сделать?! Эй, Антон, ну-ка... – Лопатников явно хотел отдать Балякину приказ стрелять, но в этот момент девушка открыла глаза.
– Папа...
– Дашенька! Живая! Ты в порядке?! Не бойся, все уже хорошо, этих уродов мы сейчас пристрелим как собак... Антон, мочи этого скота!
– Стойте! – крикнула девушка, увидев, на кого направлен автомат. – Папа, подожди!
– Что такое?!
– Он же меня спас!
– Что значит спас? От кого? – недоуменно спросил Лопатников. – От второго?
– Нет! От медведя. На меня напал медведь, а он, – девушка кивнула на Колыму, – его застрелил! Не трогай его, папа!
И Балякин, и Лопатников на секунду потеряли дар речи.
– Я ж тебе говорил, что ничего мы ей не сделали, – негромко сказал Колыма.
– Ничего не понимаю, – пожал плечами Балякин, опомнившийся первым. – Какой еще медведь?
– Обычный! Бурый! Я подошла к этим кустам, – девушка показала на малинник, – а он оттуда вылез и на меня!
– А я ее крик услышал, прибежал и мишку пристрелил, – закончил Колыма, обращаясь к Лопатникову. – Может, прикажешь своему мордовороту автомат убрать и спасибо скажешь?