Колымский тоннель
Шрифт:
дожить до завтра, потом до следующего дня, до следующего... Вернее, не до дня, а до ночи, ибо к
дням своего рабства он совсем потерял интерес. Его интересовала теперь исключительно жизнь во
снах, ибо в эти бесконечные ночные часы он бывал свободен, он видел Лабирию, Светлану и совсем
еще беспомощного сынишку, которого она зовет Васенькой. Он видел во снах Александра Краснова.
Он вовсе не стал спать с его Светкой, а живет с какой-то медработницей из лечебни
"Скорой помощи"… Эти сны грели Василия по ночам и давали днем силы дождаться следующего
вечера.
Двое блаженных спали на соседних нарах и становились все более похожи -- худобой и
безумным блеском голодных глаз, от которых отворачивался "фронтовик" Бугрин, потерявший
интерес к своему предшественнику после неудавшейся расправы. Работали они -- по слабости
здоровья -- на "легкой" работе: заготавливали дрова для своего барака. Таких бедолаг, как они, было
на ближней лесной командировке по двое от каждого барака, и гуманный смысл их назначения сюда
заключался в возможности дотянуть до зимы, а дальше -- как кому повезет.
Лучше было бы, конечно, в библиотеке, но оттуда Краснова удалили уже на следующий день
после суда в бараке. Бугрин обставил это с обычным своим изяществом. Вызвал, показал врачу, и
врач "прописал" чистый воздух. "Чтобы уберечь тебя от прииска, -- заботливо сообщил Бугрин, --
поставлю тебя с Дойкиным на заготовку дров. За лето придешь в себя, а там -- что-нибудь
придумаем.
– - И посетовал: -- Угораздило же тебя попасть под взрыв".
Было ясно, что прииск ожидает Краснова зимой. Как сказал его барачный адвокат, майор
Болотников: "Что и требовалось доказать".
Согласно решению военного суда, состоявшегося еще в больнице и носившего характер
мимолетный и формальный, Краснову предстояло выдержать еще две зимы, и это было
неосуществимо. Так считали все, кто имел с ним дело в бараке, а это были все участники зековского
суда над ним. Задача стояла: не дать Бугрину замучить Краснова. Из принципа. В знак протеста.
Именно и только по этой причине, убедившись в порядочности Василия, его посвятили в план
восстания.
– - Блатным была амнистия, -- говорил Болотников.
– - Нас она не коснулась. Это значит, что
Берию сделали крайним, но ничего не изменили. Так было с Ежовым, а до него -- с Ягодой. Свободу
не дадут, ее надо брать.
Готовился большой этап на прииск. Дорога шла вплотную к командировке, где "доходяги"
заготавливали дрова. Успех целиком зависел от Гоши и Краснова. Откормиться за неделю,
оставшуюся до этапа, снять в день отправки своих малочисленных охранников
положить поперек дороги дерево или камни, чтобы остановить колонну. Огнем захваченного оружия
связать конвоиров, которые поедут в заднем грузовике. Остальное -- дело этапа.
Их откармливали сгущенкой и тушенкой, добытыми каким-то невероятным путем с офицерского
склада. Они давились шоколадом и объедались галетами, которые калорийнее хлеба. И им удалось,
припомнив лабирийскую боевую выучку, обезоружить ночью охрану своей командировки. Прочим
доходягам было велено помочь в перегораживании дороги, а затем убираться к чертовой матери.
Они залегли у дороги за поворотом, в том же, наверное, месте, где Александр Краснов три года
назад сломал себе ногу. Они лежали очень близко от дороги, обложенные гранатами и плоскими
судаевскими магазинами, держа наготове легкие и удобные судаевские автоматы -- давнишнюю
честолюбивую мечту капитана Краснова. Они договорились не применять гранат без самой крайней,
смертельной нужды. Гранат было всего восемь, слабосильных рубчатых "лимонок".
Они прождали до утра, и колонна "зисов" пришла к завалу и остановилась так, как было учтено --
последним грузовиком напротив них. Дорога была прорезана в сопке, хорошо поросшей
лиственничным лесом. Они открыли прицельный огонь по прыгающим из кузова конвоирам. Не
оставляя им шансов на спасение. Застрочили автоматы по всей колонне. К заднему грузовику от всех
машин бежали люди в грязных зековских бушлатах. Краснов с Гошей скатились к разгромленному
конвою раньше всех. Они собирали гранаты, только гранаты -- в заранее приготовленные сумки.
– - Спасибо, капитан!
– - Болотников налетел с протянутой рукой.
– - Молодчики! Примите мое
посмертное уважение.
И он повернулся к вооруженным своим бойцам, отдавая приказания.
– - Ну?
– - Гоша посмотрел в глаза Краснову.
– - Пошли, -- кивнул Краснов.
Они стали подниматься на откос, чтобы, спустившись на ту сторону сопки, взять курс по прямой в
сторону "Ближнего". На этой прямой им встретится распадок, заросший лесом. По распадку будет 120
бежать золотоносный ручеек, в котором Краснов когда-то даже намыл немного золотишка (черт его
знает, где оно теперь). Там, на берегу ручья, они увидят заросшее кипреем Кешкино пепелище,
полузасыпанное взорванным входом в тоннель. У них есть две кайлушки, две саперные лопатки,
веревка и с полсотни гранат-"лимонок". Они будут раскапывать, растаскивать, взрывать, грызть