Колымский тоннель
Шрифт:
А моя -- всегда -- внутри.
Я слышала, что поэты специально ищут страдания, ковыряют себе душу, чтобы сочилась
стихами. После этого сна -- сомневаюсь. У поэта душа с активной изнанкой. Он живет то снаружи, то
внутри. А моя бедолага жила, кажется, только внутри. Да еще никого туда не пускала. Вот ее и
переехали.
8. Сон о разорванной душе.
Вот где я была сама собой! Вся та жизнь, которая могла произойти, пришла ко мне во сне. Если
бы не
деревню, только преподавала бы другой предмет. Может, и конец такой же...
Итак, время -- через три года после войны. Место -- большое село в Белоруссии. Уже
восстановлена школа, меня прислали преподавать географию и биологию.
Наглядных пособий почти нет. Живу прямо в школе. Запираюсь от двух бывших партизан,
которые каждый вечер хотят на мне жениться. Хорошо, что не могут меня поделить -- только поэтому
дверь еще целая. Зато дрова есть в избытке: лес кругом богатый, женихи стараются друг перед
другом -- возят, пилят, колют, только в печку не кладут, потому что не подпускаю. А не подпускаю,
потому что еще не отхотела принца. Чтобы офицер, чтобы Герой, чтобы красавец и умница. Такого
нет и нет. Раз в месяц заглядывает председатель колхоза. Справляется, не нужно ли чего. И смотрит
так же, как те двое. Он высокий. Он, пожалуй, красив лицом. Издали посмотришь, как идет -- хоть
сейчас соглашайся. Герой к тому же. Но -- без обеих кистей. Прячет культяшки в карманы, а когда 82
надо писать, поворачивается левым боком, выставляет плечо, выдвигает из правого рукава две
розовые косточки, ловко берет карандаш и пишет. Он даже сам застегивает пуговицы. Я, наверно,
поддамся, только надо обоим перешагнуть через жалость. Ее между нами быть не должно. А пока --
есть.
Детки все худенькие, много болезненных. Мальчиков чуть больше половины класса. Они все
меня любят. Может, потому что я их люблю, а может, потому что многие без отцов или матерей. Я и
сама без отца. В общем -- все свои. Они мне помогают, как у себя дома. Девочки все норовят на мне
повиснуть, а мальчики очень мужественно и грубо дают отпор моим ухажерам.
Учителей, конечно, не хватает. Весь год вела свои предметы от случая к случаю, потому что
главным образом приходилось преподавать "более нужные" -- математику, химию, физику, русский
язык. Сама не верю, что это возможно, но точно знаю, что ТАМ такое бывало и не во сне, и нередко.
И вот -- лето. Последние уроки мы все же посвятили моим любимым предметам. Гриша
Прокопчик принес большую трофейную карту Могилевской области, правда, на немецком
основы топографии мы с грехом пополам разобрали. Даже -- по трофейному же компасу-буссоли --
прошли теорию движения по азимуту.
И вот мы за деревней. Закрепление азимута на практике и полевые занятия по биологии. Мы
пом, мы собираем растения для гербария, мы часто останавливаемся, чтобы взять ориентир по
буссоли. Самые обыкновенные сосны и березки через прорези в крышке прибора даже мне кажутся
какими-то особенными. Это наш первый выход на природу, потому что все выходные и много
учебных дней пришлось помогать колхозу в весенних работах. Работали в телятнике и
зернохранилище, перебирали картошку для посадки, а в поле нас не пускали, потому что там каждую
весну что-нибудь случается. Как бабахнула противотанковая мина в этом году, слышали все.
Тракторист и прицепщик уже месяц в больнице, легко отделались.
И теперь мы гуляем по лесу, где уже поработали саперы. И знаем, докуда нам можно гулять и
куда нельзя сворачивать.
Ах, Вася, я жила в этом сне, как в собственном детстве. Они все такие... Не знаю, какие. Такие,
как я сама. Пятый класс! Человек верит в чудеса, в неизбежность счастья, в достижимость любой
цели и в собственное бессмертие!
Я шла по тропинке, как пчелиная матушка, с роем девочек, висящих на моих руках. Мальчики
прыгали впереди. И вот -- большая поляна, а на той стороне -- обгорелый танк, стволом в небо. Я
ничего не успела! Мальчики, все девять, закричали "ура" и бросились через поляну. Они бежали
вприпрыжку, трава и цветы были им по пояс, и первая коротенькая мысль была у меня о том, что
скоро и сюда придут с косами и поставят здесь несколько стожков. Но тут же я вспомнила, как
безрукий сапер-председатель напоминал в последний приход: "Если в лес, то только по тропинкам, а
лучше бы и вовсе пока не надо". Они доскакали уже до середины поляны. Как раз до самой
середины. Они очень шустро скакали. Плотной стайкой. Я сделала большой вдох, чтобы закричать,
вернуть их, но над поляной уже взлетела грязная тучка, потом воздух лопнул, потом резануло по
веткам над нашими головами, обсыпало листьями и щепками, и девочки отпустили мои руки и
присели. И завизжали. А я стояла столбом и смотрела на тучку. И ни один из моих мальчиков не
скакал. Все куда-то делись.
Я бросилась туда.
Девочки завизжали вслед еще сильнее. Я точно знала, что они не побегут следом, и не
беспокоилась за них. А мне нужно было непременно и скорее -- ТУДА.