Колымский тоннель
Шрифт:
знаем, и твоего Большого Босса -- вы ведь так его называете? Ну-ну, не дрожи. Мы тебя не
продадим. Мы -- не вы... Твой Большой Босс -- ага, ББ его зовут!
– - работает ночным диспетчером
Якутского горотдела полимилиции... Что? Ну да, "желтеньких". Верно?
Пленный, закусив нижнюю губу и, вероятно, язык тоже, смотрел глазами затравленного хищника,
выбирающего, кому из врагов во что вцепиться, чтобы отдать жизнь не даром.
– - Ну-ну, расслабься, --
– - И не бойся: насчет костра мы тоже пошутили. И вагон
нам мыть не будешь: нечего тебе там толочься. Отпустим хоть на все шесть. И всего с одним
предупреждением: в случае твоего личного участия против нас ББ немедленно узнает, кто нам его
продал.
– - Да вас убьют любой ценой!
– - Гном пришел в себя и в порыве какой-то смеси благодарности с
великодушием решился приоткрыть карты.
– - Вот если бы я сейчас приехал вместе с вами в одно
место и оттуда сообщил ББ, что вы согласны, тогда бы это задание отменили.
– - И дали бы другое, -- подхватил Кросс.
– - Нам служить, -- сказала Васса.
– - Да, -- Гном кивнул.
– - Вы читаете мысли, теперь верю... Но в ваше бессмертие -- нет! Вы
уязвимы даже для ножа. Это -- все. А во-вторых...
– - Что же?
– - Да что, вы и так слышите...
– - Смотреть программу "Жизнь", -- подтвердила Васса.
– - Ну и что?
– - Там сегодня будет о вас. Поймете, что вас ожидает.
– - Что же нас ожидает? Ах, сам не знаешь... Ну, ладно. Поехали.
Они высадили бандита и уехали.
Накрутив несколько километров на запад по шоссе, нашли еще одну малоезжую дорогу в лес,
углубились по ней до ближайшего ручья и разбили лагерь.
Вся утварь из захваченных пожаром помещений была вынесена на траву, рассортирована и
отчищена. Кое-что пришлось тут же без почестей похоронить. До самой темноты скребли и
ремонтировали "Палитру", закрашивали прозрачные места, где обгорела роспись, возвращали
утварь на свои места.
На всякий случай стволы постоянно держали наготове и оглядываться по сторонам не ленились.
Ужинать сели, когда стемнело. Закрылись в "Палитре" и включили элевизор -- как раз поспели к
программе "Жизнь".
...Как и во все вечера, когда удавалось посмотреть "Жизнь", события и комментарии подавались
в строго установленном порядке. Прежде всего дикторы -- средних лет мужчина и строго красивая
дама вне возраста -- вкратце изложили новости о перемещениях и встречах политических лидеров --
то, что Васса равнодушно назвала "придворными сплетнями". Затем дали несколько фрагментов
правительственного
лояльных или умеренно-критических. Затем был репортаж с митинга так называемых
неофициалистов, которые выкрикивали что-то неотчетливое. Можно было только разобрать "долой"
и "в отставку", а лозунги, поднятые над толпой, опытный оператор снимал так, что их никак было не
прочесть. Когда шеренга рулевых двинулась на толпу, съемка прекратилась и появился диктор:
"Полимилиция взяла площадь в режим и через полчаса распустила этот неутвержденный митинг".
– - Нашли словцо!
– - крякнул Краснов.
– - Сказать бы прямо: "Рулевые разогнали народ".
– - Растешь, -- заметила Васса.107
Потом пошли комментарии к очередной забастовке шахтеров. Заместитель министра объяснял
политологу, почему забастовка наносит вред экономике, политолог объяснял заместителю министра,
чем забастовка вредит идеологии, а сошлись они на том, что если каждый гражданин Резерватара,
независимо от того, какой пост он занимает, сделает все от него зависящее на своем месте, то в
стране уже через полтора-два года может наметиться тенденция к определенному снижению темпов
спада экономики...
– - Идиоты, -- прокомментировал Кросс.
– - Отнюдь, -- возразила Васса.
– - Это умные негодяи, и они отвечают за каждое свое слово.
– - Да там не за что отвечать!
– - воскликнул Краснов.
– - Я и говорю -- растешь!
– - Васса улыбнулась.
На экране тем временем пошли новости культуры. Первенство Резервата по ритмическому
вождению мяча. Мастера статического танца. Переговоры о закупке новых лабирийских элевезиров в
обмен на никель и медь. Короткое интервью с элепсихолекарем: "Да, я лечу всех от всех болезней. В
доказательство моей силы сейчас у всех, кто смотрит эту передачу, станут горячими уши". И уши у
Скида вдруг действительно стали горячими. Он мельком взглянул на Краснова: уши у того красными
не были. "Может, они не краснеют, -- подумал Скидан, -- только теплеют?" Краснов взглянул на
Скидана и усмехнулся. Из глубины опустевшего экрана, увеличиваясь, как локомотив, на них
бросилось слово "ВДРУГ!". И исчезло. И так несколько раз. Потом появился мужчина в желтой форме
с офицерскими знаками различия. Мужчина смотрел в объектив сурово и бесстрашно. Камера
отъехала и показала рядом с ним еще двоих. В середине сидел ведущий программы "ВДРУГ!", а
третьим был некто в штатском.