Колючка и стихоплёт
Шрифт:
Первым опомнился Кирилл, свалив соперницу подсечкой, он отступил, разведя руки в примирительном жесте.
– Хватит, Кирюха. Это глупо.
Он протянул руку, предлагая подняться. Колючка взялась за ладонь, но вместо того чтобы встать, дёрнула соперника на себя и, схватив за воротник, макнула лицом в лужу. Кирилл успел глотнуть грязной воды, прежде чем выкрутился из цепкой хватки. Шов на воротнике треснул, подарив ему простор для манёвра.
Малика вскочила на ноги и оглядела одежду в поисках повреждений, которые не скрыть от отца и не восстановить. Выглядела она, как пугало, но зашивать, кажется, ничего не придётся. Кирилл же поплатился воротником на
– Ненавижу тебя! – в сердцах выкрикнула она и побежала домой, чтобы успеть постирать вещи до прихода отца.
Уже вдогонку ей полетели слова:
– Я тебя больше ненавижу!
Стирать пришлось всё, даже шапку. Малика понимала, что отец в любом случае заметит следы драки на лице, но она уже заготовила правдоподобную версию о спарринге на тренировке, а вот испорченные вещи могли его по-настоящему разозлить. Уже покончив со стиркой, Малика осознала, что наказание сегодня её в любом случае найдёт. Она порвала куртку и брюки соседу, как только его мама или бабушка явятся с работы, придётся ей предстать перед сердитым взором Профессора и Вероники Петровны.
По подсчётам Малики уже несколько часов, как его женщины вернулись домой, а значит не заметить следы битвы на лице и одежде они не могли. Но в дверь никто не звонил и не спешил требовать с соседки возмещения за ущерб и прощения за побои.
Кирилл вернулся домой следом за Маликой. Сначала устроил на тёплой батарее блокнот и только потом принялся за вещи. Аккуратно пришил на место воротник, а на брюки заплатку. С воротником вышло почти идеально, разрыв пришелся на шов и новые более крупные стежки почти не бросались в глаза. С брюками вышло похуже. Заплатка из прошлогодних штанов немного отличалась по цвету, и стежки ложились не так ровно. К приходу мамы он успел застирать вещи и даже припудрил синяк на скуле. Василиса Максимовна с одного взгляда поняла, что её сын поучаствовал в драке, и даже догадалась с кем, но сам Кирилл отрицал причастность Малики, настаивая на версии с хулиганами.
Малика до поздней ночи ожидала наказания, но никто так и не явился её судить. Сначала она обрадовалась, но потом её настигло неизведанное ранее чувство стыда: вина за злой поступок легла тяжёлой ношей, не дав насладиться бегством от расплаты. Малика решила сама себя наказать и в той же ночью приняла решение никогда не ходить в новый двор. Кирилл тоже перестал там появляться – сдержал обещание. У него иногда прорывалось прозвище «Кирюха», но он тут же одёргивал себя, злясь на докучливые воспоминания о недолгой и поверхностной, но всё же дружбе с колючей соседкой.
5 глава. Учителя
Учебный год ещё не закончился, а студенты уже потеряли всякий интерес к занятиям. Майское солнце бесцеремонно вваливалось в аудитории, ласкалось нежной кошкой, обещая загар и незабываемые моционы за пределами аудитории. Первые капканы расставила зачётная неделя, впереди ещё ждали препятствия в виде экзаменов и, судя по всему, не всем эти преграды будут по плечу.
Малика удивила саму себя, неожиданно став отличницей. В школе она училась плохо и без желания, успевала только по тем предметам, которые казались интересными или нравился учитель, преподававший предмет. Так было с физикой. Этот предмет вёл классный руководитель, вернее не вёл, он жил физикой, горел, словно каждый урок делал очередное потрясающее открытие. Своим отношением к предмету он воспламенял весь класс.
В институте Малику вдруг обуяло желание проглатывать все знания, которые можно было вытрясти из преподавателей и откопать в
Очарованные необычными глазами преподавательницы почти без проблем ставили удовлетворительную отметку, с мужчинами этот номер не прокатывал, приходилось готовиться ночью и выкручиваться, пересказывая одну и ту же мысль разными словами.
Малика переживала за друга, переписывала лекции у его более сознательных однокурсников. Принося на тренировки, громко зачитывала. Она надеялась, что хоть обрывки нужных фраз отпечатаются в памяти злостного прогульщика.
Воскресное утро обещало временную передышку от занятий, но от зубрёжки не освобождало. Проснувшись без будильника, Малика почистила зубы, умылась, собрала волосы в высокий хвост и выбежала из комнаты, не потревожив соседок. На ходу застегнула новые джинсы, купленные по настоянию Кирилла, кроссовки зашнуровала уже на ступенях общежития. Здание размеренно дышало, досматривая предрассветные грёзы, в коридорах звенела пустота – редкое явление для студенческого улья.
По пути Малика забежала в пекарню, наелась вкусных запахов, от которых стало сладко на языке, и купила два пирожка с повидлом. Подумав, купила ещё парочку. Один достанется ей, Кирилл вряд ли наестся скудным подношением. Даже три пирожка ему будет мало, но на большее количество остатков стипендии не хватило. Последнее время друг превратился в комбинат по поглощению пищи, ел такими количествами, что на средства, равные его месячному рациону, можно было прокормить небольшой городок. И естественно на его боках ничего не откладывалось, эта вселенская несправедливость угнетала Малику больше всего.
У дверей квартиры девушка чуть замешкалась, перекладывая книги с одной руки в другую, и чуть не получила по носу резко открывшейся дверью.
Зина оглядела Малику свысока, рост позволял ей проделывать этот трюк почти со всеми.
– Доброе утро, – проворчала она совсем не по-доброму.
Малика сжала губы, борясь с желанием сказать какую-нибудь гадость. Теперь она не испытывала к этой девушке ни жалости, ни сочувствия. После празднования Дня святого Валентина Зина вела себя нагло и вызывающе, будто чувствовала власть над Кириллом. Он и не пытался её разубеждать, позволял приходить регулярно, но виделись они только в пределах его квартиры, точнее спальни. На людях больше не строили из себя парочку, в этот раз Кирилл выставил границы чётко, заранее вытаптывая возможные ростки иллюзий о нормальных отношениях.
Малика захлопнула входную дверь и сразу же направилась на кухню. Она слышала, как Кирилл возится в ванной: принимая душ, читал стихи; потом громко чистил зубы, издавая звуки, приближённые к клокотанию вулкана. На кухню пришёл только спустя пятнадцать минут в пижамных штанах, что когда-то подарила ему Малика – розовых с белыми пуделями.
Пирожки унюхал сразу.
– Кирюха, ты как раз вовремя.
Малика отодвинула выпечку и поставила перед ним сковороду с яичницей из шести яиц, с помидорами и кусочками сала.