Колючка и стихоплёт
Шрифт:
Зина дёрнулась, пытаясь освободить запястье, но хватка Малики оказалась железной.
– Отпусти, – в её голосе послышалась мольба.
– Уходи, – повторила Малика на тон выше.
Зина не знала о склонности Колючки убеждать кулаками, но почувствовала угрозу в её голосе, и этого оказалось достаточно, чтобы послушно выйти из квартиры, в отместку громко хлопнув дверью.
Пока Малика дожидалась возвращения друга, квартира опустела. Эля и Милена вернулись в общежитие, перед уходом клятвенно обещали прикрыть её перед комендантом. Стрелки
Несмотря на шумное появление, Кирилл выглядел подавленным и на удивление тихим. Он молча пересек комнату и сел на подоконник. Не глядя, нащупал рукой открытую бутылку шампанского и глотнул прямо из горлышка.
Малика скривилась и отняла у него бутылку.
– Хана?
Он выбежал на улицу без куртки, и теперь от него веяло холодом, словно из открытой морозилки.
– Я не знаю, зачем вообще за ней побежал. – Кирилл пожал плечами. – Инстинктивно, наверное. Когда догнал, не знал, что говорить. Оправдываться странно – мы ведь не пара, объяснять – глупо, она сама всё видела.
Малика вскипятила воду и заварила чай. Одну кружку протянула другу.
– Что она сказала?
Кирилл нахмурился.
– Ничего. Позволила проводить до остановки, ни словом не касаясь того, что увидела. – Он передёрнулся, наконец, ощутив, что продрог на улице. – Её больше всего интересовало, почему я тебя Кирюхой называю.
Малика села рядом на подоконник и взъерошила влажные волосы друга.
– Что-нибудь придумаем, Эдька. Она будет твоей. Обещаю, я сделаю тебя счастливым.
Как только прозвенел последний звонок, Профессор поспешил отправить дочку в ежегодную ссылку. Малика ожидала отъезда не меньше отца, но делала вид, что летние каникулы у бабушки, это наказание похуже юбки на официальный праздник. Почему-то ей казалось, стоит отцу заподозрить, какое удовольствие она получает от поездок в деревню, и он тут же придумает другое место для выплеска её необузданной энергии. Малика давно заметила: если она чего-то очень ждала, это не случалось. Пришлось изображать безразличие и даже усталость от деревенских будней, лишь бы путешествие не сорвалось.
В Калинках Малика чувствовала себя свободной. У бабушки не было ни времени, ни желания следовать за неугомонной внучкой. Находились дела поважнее: закатать на зиму дары с грядок, пока саранча, в лице внучки, не объела всё, что колосится и хоть чуть порозовело. В гостях у бабушки в девочке просыпался зверский аппетит, который почему-то не распространялся на супы и каши, а требовал только то, чем можно поживиться на огороде, желательно чужом и без спроса. Антонина Сергеевна не уставала поражаться способности худенькой внучки вмещать в свой организм горы недозрелой смородины, зеленых яблок и немытого щавеля.
Антонина Сергеевна бранила девочку, заставляя принимать пищу в определенное время и за столом, угрожала лишить прогулок, но когда однажды привела в исполнение наказание,
Это лето перед третьим классом стало особенным для Малики. Близнецы ещё до прибытия девочки в Калинки так разрекламировали её перед другими приезжими ребятами, что те ждали знакомства с ней как с героиней какого-нибудь супергеройского блокбастера. Они заранее настроились с ней дружить, поэтому приятельские отношения сложились сами по себе. Малике даже не пришлось ни с кем драться, чтоб отвоевать место в компании. Для девочки это был новый опыт дружбы, оказалось это интересней, чем быть злобной задирой и одиночкой.
Никто не провозглашал Малику главной, но ни один поход на речку или в лесок не состоялся без её одобрения и участия. Утро начиналось со свиста у калитки Антонины Сергеевны – за её внучкой приходили всей толпой и звали так же хором. Когда придумывали во что играть, то к мнению Малики прислушивались в первую очередь, а она, ободрённая восхищением ребят, фонтанировала идеями, неосознанно делая это лето незабываемым для всех.
Её главенствующее положение закрепилось окончательно после случая на речке. Жарким июльским днём ребята расположились на пологом берегу с удобным спуском к воде. Малика лежала на длинной ветке, нависшей над речкой и водила рогатой веткой по воде, выписывая недавно услышанные от бабушкиной соседки необычные ругательства. Мальчики пускали «блинчики», соревнуясь в количестве отскоков. Малика свой блинчик запустила первая, и уже полчаса никто не мог приблизиться к её рекорду.
Полуденное солнце разморило девочку, настроило на благодушный лад, и к приходу подростков из соседнего хутора она оказалась не готова. Задиристые ребята успели надавать подзатыльников малышне, прежде чем Малика спрыгнула с ветки и встала перед соперниками, рассерженная, взлохмаченная, похожая на бойцового петуха. Она безошибочно определила предводителя компании, самого крупного и агрессивного, видимо из-за того, что разбушевались гормоны.
– Это наша поляна. – Малика неосознанно приняла боевую стойку, готовясь к драке.
– Кто это тут такой оборзевший? – Он оглянулся, призывая друзей полюбоваться на невысокую, нескладную соперницу. – Малявка нарываетя!
Девочка сразу просчитала, что перевес сил не в пользу их компании. Хуторяне были и старше, крупнее в размерах и подавляли количеством. Это была бы не драка, а банальное избиение. Она бы здорово подпортила им внешность, но вряд ли бы вышла из этого побоища победительницей, а её интересовала именно победа.
Малика бросила взгляд на речку и неожиданно предложила.