КОМ 3
Шрифт:
Вот мы понеслись. Там я целителю тоже не очень понравился, он тоже цыкал и качал головой, но дело решил быстро.
Между тем, пользуясь привилегиями княжеских титулов, в палатку за мной пробрались Пётр и Серго с барышнями. Соня и Даша изображали деловитость и даже вызывались помочь — как же, курсы сестёр-целительниц при университете обе окончили на отлично! Доктор вежливо улыбнулся:
— Благодарю, дамы, но тут лицо — работа, требующая мастерства.
— Да что с лицом? — не выдержал я, и добрая Дашка подала мне маленькое
— Налюбовались? — весело спросил доктор и сунул мне в руки бутылёк. — Вот вам микстурка для крепости нервов. Выпейте-ка сразу! — естественно, принял я без возражений. — Теперь извольте сесть здесь и не возиться. Рта даже на малую толику не раскрывать, только слушать. Иначе будет вам лицо потом шрамами тянуть, а это нам не надобно, верно?
— Верно! — немедля согласился я. — Молчу.
Зато приятели мои отвели душу разговорами!
— Ох, Илюш, испереживались же мы за вас! — начала Соня.
— И не говори! — подхватила Даша. — Как они своего слона распаковали!.. Как мы прикинули, сколько в него маны вкачано!..
— Наши, между прочим, даже хотели перенести дуэль, — сказал Пётр. — Потому что никакой это не шагоход. И экипажи неравнозначны. Но ушлые индусы все документы так оформили, в том числе и в международном сертификационном комитете — комар носа не подточит. Так что индийские представители и секунданты были весьма собой довольны.
— Н-но, — подтвердил Серго. — Носы задрали! Мы-то с вышек смотрели, а они — внизу, со следящего артефакта, проекцию на макете полигона. Так сперва, пока вы вокруг слона-то метались, ох они хохотали! Даже, по-моему, ставки какие-то меж собой делали.
— А потом резко сбледнули с лиц, — едко усмехнулся Витгенштейн. — Забегали, какие-то танцы вокруг своего слона пытались устраивать… Вокруг живого, — пояснил Петя на случай, если я вдруг не понял.
— М-гм, — промычал я.
— Потерпите, Илья Алексеевич, ещё пара минут, — строго сказал доктор.
— Хорошо, что ты Симу не взял, — очень серьёзно сказала Соня.
— Ой, правда, — согласилась Дарья. — Я бы на её месте от страха померла…
Они ещё пообсуждали кое-какие мелочи, пока доктор не сказал:
— Ну, всё. Можно разговаривать.
Я снова попросил у Дашки зеркальце, посмотрелся — гладкий, розовый, как после парной!
— Огромное спасибо вам, доктор!
От входа в палатку покашляли:
— Илья Алексеевич, если вы готовы продолжать, то генерал-губернатор просит вас подойти к столам делегации, — оказывается, меня ожидал молодой и строгий адъютант Петра Христиановича, которого я пару раз видел мельком в его доме.
— Ещё продолжать? — не понял я. — Продолжать что?
— Подписание документов. Во-первых, индийская сторона обязана вручить вам верительные грамоты в части того, что бой вёлся честно,
— А у него оружие было? — не понял я.
— Илюх, не тупи, — Серго слегка подтолкнул меня в бок. — На тебя успокоительное так действует, что ли? Шагоход!
Я представил себе того слона — пробитого, искорёженного, но всё ещё обвалянного в бриллиантах — и обалдело пробормотал:
— Шагоход?..
Тут уж меня на входе ждал генерал-губернаторский автомобиль. Мы прокатились до ангаров и офицерского корпуса, куда к тому времени уже переместились все официальные лица.
— Господин капитан, — попросил я по дороге, а нельзя ль к князю Витгенштейну домой позвонить, сообщить моей супруге, чтобы уж не волновалась?
— Сделаем, Илья Алексеич, — серьёзно кивнул тот.
В дверях здания столкнулся с хмурым Ставром.
— Ты чего, Годиныч? Случилось что?
Черниговский дёрнул головой и спрятал за спину какие-то бумаги, словно не желая, чтоб я даже краем глаза их увидел.
— Ты, вот что… Помнишь, Пётр Христианыч обещал, что дела тех поляков покажет?
— И что же?
— А то. Не надо тебе их сейчас смотреть. У тебя сегодня, считай, второе рождение почти случилось. Еле вывернулись ведь. Тебя дома молодая жена ждёт, ребёнок. Не надо, чтоб ты к ним с этими мыслями. Поверь моему слову офицера: ни на йоту не солгал генерал-губернатор. Мрази были… как их земля только носила. Я и ребятам показывать не хочу. Я удостоверился…
— Ну и довольно, — согласился я.
Знаю я, какие изверги в польских карательных батальонах служили, можно даже отчётов не читать.
Дальше я подписывал бумаги. И принимал подписанные. И рядился со стряпчими гарнизона, которые настаивали, что железного слона должен получить только я, а остальные — шиш без масла.
— Пётр Христианович! — в конце концов я обратился напрямую к князю. — Вы как хотите, а Илья Коршунов крысой не был и никогда не будет!
— Так не положено же, господин хорунжий, — усмехнулся тот. — Только персонально дуэлянт.
— Хорошо, пусть так! Но полученным я имею полное право распоряжаться, так? Ваше сиятельство, поспособствуйте: пусть из полученного мной извлекут драгоценные камни и разделят на пять равных долей. Мы всем экипажем равно жизнями рисковали, и если бы не техники, мехвод и, тем более, Ставр, не быть бы мне нынче живу! Дарственные от меня на всех их пусть оформят. А корпус я передаю военному ведомству для изучения. Он хучь и покорёженный, а, глядишь, какую-то пользу принести может. Хоть тем студиозусам из кружка по вооружению его сдать. Они — ребятишки пытливые, враз какую-нибудь интересность расколупают.