Ком 6
Шрифт:
От погон приближающихся офицеров, мне кажется, аж зайчики пошли скакать — столько золота. Их было восемь, не считая двух толмачей. И самый нижний чин — как раз у одного из переводчиков — майорский. А вон тот, рослый, если не ошибаюсь — цельный генерал. Не наши казачьи офицеры. С общевойскового штаба, поди, припылили.
Невеста увидела этакую толпу, почуяла неладное и испугалась. И что-то сказала жениху. Все четверо — Фридрих, Эльза, Хаген и Пушкин до кучи — сбились у меня за спиной, как цыплята за наседкой! А вот батюшка не испугался совсем, хотя тоже
И как только группа приблизилась, отец Филарет обратился к ним глубоким голосом:
— Слушаю вас, дети мои, — и рукав этак завернул и пальцы сложил, для благословения.
Тут, делать нечего, вся толпа под руку батюшке по очереди подошла. Антоха тоже, сразу же после юркнув к нашей группе. Помирать — так вместе!
К сожалению, от благословения напор высоких чинов окончательно не сдулся, нет.
— Ваше высокопреподобие, — начал один из полковников, — штаб армии получил срочную депешу о том, что в расположение казачьей части был доставлен Младший принц императорского дома Великой Германской Империи, Фридрих Вильгельм Август Прусский!
— Неужели принц? — ненатурально удивился батюшка.
— Он не представился? — цепко сказал один из полковников.
— Отчего же? Представился Фридрихом. А о прочем я не счёл необходимым расспрашивать, мы говорили только о грехах.
— Позвольте, господа! — вперёд протолкался тот осанистый генерал. — Что здесь происходит?
— Только что было совершено таинство венчания и оформлена государственная регистрация брака, — батюшка приподнял томик, — Фридриха и Эльзы. Можете поздравить молодожёнов.
— Катастрофа! — сдавленно пробормотал полковник, всё сильнее напоминающий мне особиста. — Это катастрофа! Вы не можете отменить… э-э-э…
— Таинство? — священник переспросил таким тоном, что все офицеры невольно сделали шаг назад. — И помимо этого — совершить преступление и вымарать запись о заключении брака из государственной регистрационной книги? Вы предлагаете это мне?
Особист нервно потёр переносицу:
— Я прошу прощения, ваше высокопреподобие! Это всё нервы, нервы, но что же делать?..
— Всё просто! — генерал рубанул воздух. — Ваше высочество! — обратился он напрямую к Фридриху. — Мы уполномочены препроводить вас в Главный штаб русского фронта для организации дальнейших переговоров.
Фридрих очень внимательно выслушал генерала, потом — переводчика, после чего коротко кивнул и ответил со всем возможным аристократизмом.
— Его высочество отказывается покидать расположение данной казачьей части. Он заявляет, что согласно международной конвенции отныне он признан ограниченно дееспособным и передан под опеку казачьего сотника Коршунова Ильи Алексеевича. И имеет право находиться только в его непосредственном подчинении. По Европейской трактовке —
Так-так, где-то мы это уже проходили…
Генералу хотелось страшно материться. Да им всем хотелось. И удерживало их только присутствие батюшки и близость храма.
— И что делать? — спросил кто-то из задних рядов, и на него так все оглянулись…
— Кто Коршунов? — рявкнул генерал.
— Сотник Сводного Дальневосточного Механизированного отряда Илья Коршунов! — щёлкнул каблуками я.
— А, так значит, вы у нас теперь сюзерен германского принца? А ну, немедленно прикажите ему!..
Договорить генерал не успел. Фридрих и так смотрел на сцену с подозрением. А поняв, к чему идёт дело, Эльза заголосила. Тут же включился переводчик, забубнивший, что молодая супруга в панике от того, что сейчас новоявленного мужа отнимут у неё — и дело с концом.
Фридрих покраснел и начал не то что кричать, а этак, знаете, отрывисто декларировать, что он возмущён недостойным поведением господина генерала и негодует… — это всё торопливо переводил второй переводчик. Кто-то ещё пытался навести порядок по-русски. Гвалт поднялся страшный. А я стоял и ждал, чем дело кончится.
— Значит, так! — особист дёрнул воротничок. — Я немедленно докладываю наверх. Это скандал, господа. Международный скандал!
Уйти нам никуда не дали. Мы сидели в церковной палатке, которая стояла прям рядом с палаткой-храмом, и пили смородиновый чай с сушками. Мы — это я, Хаген, молодые супруги, Пушкин со Швецом и батюшка Филарет. Штабисты частью со свирепыми лицами сидели во дворе по лавочкам, частью умчались куда-то.
— А чего так сидим-то? — спросил вдруг батюшка. Свадьба аль нет? Горько!
— Что такое? — не поняла невеста. Хаген быстро объяснил дойчам, в чём дело, а мы принялись активно орать:
— Горько! Горько! — как же не орать, если традиция такая? Правило есть правило.
Ну и досадить тем штабным хотелось, которые на улице сидели. Ишь!
04. ВОТ ТАК С ПРИНЦАМИ СВЯЗЫВАТЬСЯ!
НЕМНОГО НЕ В СВОЕЙ ТАРЕЛКЕ
В какой-то момент, когда я начал думать — а не поставить ли третий самовар? — Зверь сказал:
А вот и ещё люди.
И впрямь, орущих «горько!» голосов как будто прибавилось.
Я оглянулся — двое стоят, и даже в ладоши хлопают. Подошли к нам — само добродушие:
— Добрый день, господа! Ваше высокопреподобие, благословите… Очень, очень жаль вас прерывать, но некоторые лица нельзя заставлять ждать. Илья Алексеевич, государь приглашает вас нынче же, чайку попить. Частным порядком, вместе с вашими новыми подопечными. Прямо сейчас, да. Господа Швец, Пушкин и фон Ярроу могут направляться к месту вашего размещения и отдыхать. Илья Алексеевич вернётся своевременно.