Командарм Дыбенко(Повести)
Шрифт:
Служебные обязанности отнимали много времени: Павлу приходилось проводить заседания, совещания, писать приказы, принимать людей. А ночью по боевой тревоге мчаться на грузовиках унимать бандитов, учинявших погромы и разбои то в одном, то в другом районе столицы… Дыбенко часто выступал на заводах и фабриках. Ленин требовал, чтобы наркомы периодически отчитывались перед народом о проделанной работе. Сам Владимир Ильич всегда находил время для общения с людьми.
8 ноября Павел Ефимович Дыбенко, Анатолий Васильевич Луначарский и Александра Михайловна. Коллонтай выступали в цирке «Модерн» перед трудящимися Петроградской стороны. Луначарский рассказал
Дыбенко выступал последним:
— Бывший министр Военно-Морского Флота Вердеревский отказался занять предложенный ему пост управляющего морским ведомством, прислал записку своему помощнику графу Капнисту, в которой сообщил, что остается «верным своему долгу и Временному правительству», не считает «возможным служить захватчикам власти — большевикам». Примеру министра последовали и его заместители, начальники управлений и отделов. Одним словом, треть офицерского состава — саботажники. Их заменили матросы; могу доложить — вполне справляются с адмиральскими обязанностями.
…Среди старших морских офицеров были и передовые люди, считавшие происшедшие в России революционные перемены исторической неизбежностью. Принадлежал к ним и капитан 1 ранга Модест Васильевич Иванов. Уезжая 27 октября из Гельсингфорса, Дыбенко направил ему телеграмму: «Центробалт выдвинул Вашу кандидатуру в Верховную комиссию коллегиального министерства…» Через два дня, 29 октября, Иванову вручили телеграмму за подписью В. И. Ленина: «Модесту Иванову. Капитану I ранга. Гельсингфорс. Просим немедленно приехать в Петроград, Смольный. Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов (Ленин)». 9 ноября нарком Дыбенко в своем кабинете беседует с Модестом Васильевичем.
— Я о вас говорил Владимиру Ильичу. Думаю, что с вами мы сработаемся.
— Да, Председатель Совета Народных Комиссаров обо мне знал. Даже поинтересовался, как семья себя чувствует, ведь жена и дети во фронтовой Гатчине. — После паузы: — Сильное впечатление осталось у меня от встречи с Владимиром Ильичем, — продолжил Модест Васильевич. — С Лениным как-то легко общаться, даже впервые встречая его. Знаете, что Владимир Ильич спросил? Социалист ли я. «Липовый я социалист», — сорвалось с языка. И верно, какой я социалист? А Ленин снова задает вопрос: «Но во всяком случае вы же читаете газеты? Интересуетесь развертывающимися событиями?» Ленин рассмеялся. Я почувствовал себя так, будто мы давным-давно знакомы…
— Прошу прощения, что перебиваю, — вступил в разговор сидевший у окна Вахрамеев. — Нас, моряков, делегатов II съезда Советов, тоже поразило умение товарища Ленина ко всем подойти просто, как к равным. В комнату, где мы совещались, решали, как быть с Центрофлотом, переметнувшимся к врагам революции, вошел Владимир Ильич. Я попросил его дать конкретные указания. «Вас тридцать пять человек. Коллективный ум! — сказал он. — Вы лучше нас знаете, чем живет флот. Решайте, как подсказывает революционное сознание». Центрофлот был распущен. Среди делегатов возник спор. В. И. Ленин слушал нас внимательно, а потом предложил вместо обанкротившегося Центрофлота создать новый орган. «Флотские делегаты съезда как раз и являются подлинными выразителями воли революционных матросов. Новый орган можно будет назвать, например, Военно-морской революционный комитет».
«Правильно!» — дружно заговорили делегаты. Тут
После небольшой паузы опять заговорил Иванов:
— Так вот, когда я сказал, что не только интересуюсь, но являюсь участником происходящих событий, Ленин спросил:
«Но вы, надеюсь, против правительства Родзянко, Керенского и тому подобных?»
«Вообще я против всякого правительства, которое в борьбе со своим народом опирается на штыки», — ответил я.
«Не правительство, а народ будет теперь штыками защищать завоевания революции», — сказал Владимир Ильич. И предложил мне принять командование всеми морскими силами Петроградского округа. Я ответил:
«Идет война с Германией, я командир, моя бригада крейсеров на боевых позициях. Наверное, мое место там».
«Где вы остановились?» — поинтересовался Ленин.
«В Военно-морском революционном комитете, в Адмиралтействе».
Владимир Ильич одобрил:
«Это отлично, что вы именно там остановились. Пока не уезжайте, я дам вам знать».
— Ответ вам известен, — сказал Дыбенко. — Декрет Совета Народных Комиссаров о вашем назначении подписали Ленин и Антонов-Овсеенко 4 ноября, будем работать вместе. Поезжайте в Гатчину, заберите семью и поселяйтесь в Адмиралтействе, в министерской квартире.
— Я полагаю, Павел Ефимович, она предназначена вам.
Дыбенко рассмеялся:
— Зачем она мне? Там комнат не меньше, чем кают на линкоре «Республика»! У вас семья. А мне одному с матросами в казарме хорошо. Могу поселиться и в «Астории», там у меня есть комната. Одним словом, Модест Васильевич, приглашайте на новоселье…
18 ноября Дыбенко принял еще одного «просоленного» моряка — вице-адмирала Андрея Семеновича Максимова. Уволил-таки Керенский с флота ненавистного ему «адмирала революции» и любимца матросов, запретил выезжать в города базирования Балтийского флота — Петроград, Кронштадт, Гельсингфорс. Опальный адмирал жил в Москве. Как только образовалось Советское правительство, обратился с просьбой предоставить ему «посильную работу в военно-морском ведомстве». Дыбенко вызвал Максимова в Петроград. Андрей Семенович стал вторым помощником морского наркома возглавил интендантское хозяйство, а комиссаром назначили матроса-большевика Василия Марусева.
Изъявил желание служить Советам и контр-адмирал Альтфатер. Назначение на должность начальника Главного морского штаба он принял с радостью…
В Адмиралтействе дела налаживались. А вот из Главной базы поступали тревожные вести. Командующий Раз-возов и совет флагманов заявили, что они признают «только министра Временного правительства Вердеревского». Враждебно встретили они прибывшего в Гельсингфорс управляющего морским министерством Иванова. Его поддержал только капитан 1 ранга Ружек. «Я со своей стороны считаю необходимым остаться на своем месте, поступок же отказавшихся считаю недопустимым», — сказал он.
Вернувшись в Петроград, Иванов доложил обстановку в Главной базе. Дыбенко слушал и мысленно прикидывал: «С Развозовым, видно, придется расстаться. Кого вместо него назначить? Вице-адмирала Максимова матросы с радостью примут, офицеры — нет, они не простили и не простят ему „бегства к большевикам“. Контр-адмирала Альтфатера? Он нужен в Морштабе. Капитана 1 ранга Иванова? Флагманы объявят бойкот. Капитана 1 ранга Ружека? Ему можно доверять, только слишком уж он деликатный, мягкотелый. И все же придется на нем остановиться. Дадим в помощь зубастого комиссара-большевика, и дело пойдет».