Командир атакует первым
Шрифт:
Перед тем как разойтись, остановились возле избы Федора Коновалова. Разговор наш прервался неожиданно. На крыльцо вышел военный, Федор бросился к нему.
– Иван! Братик! Приехал!
Да, это был старший брат Федора - Иван Коновалов. Мы знали, что Иван военный летчик. А кроме того, Федор говорил, что брат его не просто летчик, а летчик-испытатель.
Пилот Иван Коновалов изумил нас. Синий костюм, голубые петлицы с золотыми птичками, пилотка с голубым кантом - все это мы видели впервые. Но больше, чем форма, меня поразило сознание, что перед тобой человек, который поднимается в небо, управляет
Но честно говоря, в тот момент у меня не возникло желания стать летчиком. Слишком недосягаемой, как с земли летящий аэроплан, казалась мне эта профессия. Из двадцати четырех выпускников нашего класса двадцать один решил пойти по стопам любимого учителя. Все мы успешно сдали экзамены и поступили в педагогический техникум в Белой Церкви.
1936 год. В Испании гражданская война. С оружием в руках народ борется за свободу, против фашизма. В Германии фашисты готовят вермахт. Японские милитаристы - свою армию. В техникум один за другим приезжают представители военкомата, военно-учебных заведений: "Стране нужны красные командиры! Комсомольцы! Молодежь! Поступайте в военные училища!" Этот призыв не остался без ответа.
После недолгих размышлений несколько ребят с нашего курса, в том числе и мы с Димой Зайцем, решили пойти в Житомирское танковое училище. Но не успели собраться, как приехал представитель Киевского обкома комсомола. Доклад его на нашем собрании был коротким: "Пять лет назад IX съезд комсомола от имени всех комсомольских организаций взял шефство над Военно-Воздушными Силами. Решение съезда остается в силе до тех пор, пока нашей Родине будет нужна военная авиация. Лозунг "Комсомолец, на самолет!" вот призыв сегодняшнего дня!".
Тогда я и вспомнил Ивана Коновалова, односельчанина, брата моего товарища. Но вспоминать пришлось не о том, как увидел его в парадной летной форме. Немного времени прошло после его отъезда, и в селе получили горькое известие: "...военный летчик Иван Коновалов погиб при исполнении служебных обязанностей..."
Видимо, трагическая гибель земляка и удержала многих наших ребят от поступления в авиационное училище. В авиацию решили пойти только мы с Димой Зайцем да Василий Куценко, который учился уже на третьем курсе.
Ни тогда, ни сейчас не смогу, пожалуй, объяснить, почему все-таки решил стать летчиком. Может быть, теплилась в глубине души искорка мечты об авиации уже давно, со встречи с Иваном Коноваловым. Может быть, просто решил испытать себя, попробовать силы там, где не только трудно, но и опасно. Может быть, как комсомолец принял всем сердцем решение съезда. А точнее все, вместе взятое, и предопределило это для многих неожиданное решение. Неожиданное прежде всего для отца.
Что было, когда я приехал в Ставки сообщить родным, что хочу стать летчиком! Отец только за ремень не брался. Все остальные методы родительской власти использовал полностью. Не забыл и о трагической судьбе Ивана Коновалова:
– Сколько ни летай, а на землю все равно упадешь. Земля - она к себе всегда притянет...
Сестра и братья пришли в восторг. Ульяна Андреевна потихоньку охала да вздыхала, отцу не перечила, но женским
На следующий день на Центральном стадионе Киева состоялись торжественные проводы завтрашних курсантов. Украина провожала и благословляла будущих защитников Родины. Над стадионом кружил самолет, пилотируемый летчиком Постышевым, сыном известного деятеля Коммунистической партии. Я смотрел на аэроплан с замиранием сердца и думал: "Неужели и я скоро вот так сумею кружить над землей? Неужели я, обыкновенный хлопец, Василий Шевчук, буду летчиком?.."
И вот мы в Каче - знаменитой школе военных летчиков, одном из старейших летных училищ страны. С гордостью и столь же большим неумением надевали военную форму: необмятые еще гимнастерки, буденовки со звездой.
Нужно было пережить все нетерпение во время занятий в теоретическом батальоне, прошагать немало часов на строевой подготовке и каждый день только смотреть, как над твоей головой летают другие. Следовало пройти школу суровой закалки рядового бойца, прежде чем впервые сесть в кабину самолета...
Незабываемы минуты первого полета, еще более памятны самостоятельный взлет и посадка. Учебный самолет. Боевой - Р-5. Время летит быстро, как земля под крылом. Записями инструктора в летной книжке остаются твои радости и огорчения, удачные полеты и ошибки. Уже не думаешь над тем, как поднять хвост самолета при взлете, не потеешь, загоняя "шарик" в центр прибора. Уже неплохо стреляешь и ходишь по маршруту. Уже начинаешь считать себя летчиком, хотя вслух, понятно, об этом не говоришь. Но как далеко до этого на самом деле.
Эскадрилья, в которой я летал, где был старшиной, уже стояла на пороге выпуска. Но вот приказ: "Лучших курсантов-выпускников с самолета Р-5 перевести на И-16 и выпустить летчиками-истребителями". Жалко было расставаться с товарищами, первым инструктором лейтенантом В. Г. Поликановым, командиром эскадрильи майором А. В. Жуковым. Учили нас, не жалея ни времени, ни сил. Но честь ведь оказана высокая - летать на замечательном боевом истребителе Поликарпова.
Новый инструктор лейтенант С. М. Федоров нашу подготовку оценил положительно. Мы быстро закончили вывозную программу. Остался контрольный полет перед самостоятельным вылетом. Лечу с майором Т. С. Тарасенко.
Мне казалось, что выполнил я все нормально, как учили. Однако майор, не успев вылезти из кабины, резко бросил моему инструктору:
– Курсант к вылету не готов. Не видит землю, держится напряженно. Дать сто полетов на У-2. Отработать взлет, посадку, потом посмотрим.
Всем нам было хорошо известно, что у майора Тарасенко своя теория: из каждого потока нужно отчислить несколько курсантов, произвести так называемый искусственный отбор. И я понимал, что это - приговор всей моей летной жизни, так как если мы с инструктором и справимся с этой сотней полетов, то я все равно безнадежно отстану от группы. А главное, ясно, что дополнительная программа станет поводом для отчисления из школы.