Командир атакует первым
Шрифт:
– Это, - объяснял он нам, - я считаю своим партийным долгом. Посмотрите, как жадно ловят люди любое наше слово. У каждой семьи кто-то на фронте, и каждый из нас - не абстрактная фигура военного человека, а какая-то частичка сына, отца, брата...
Несколько дней с утра до вечера мы с Корниенко провели на предприятиях города. Побывали и на заводе, который выпускал истребители Яковлева.
Нас долго водили по цехам, знакомили с производством, людьми. С гордостью показывали технологические новинки, созданный уже в ходе войны сборочный конвейер, благодаря чему постоянно увеличивался выпуск самолетов.
Боевой
Мы познакомились с одной из бригад, носящей звание фронтовой, и ее бригадиром. Он был моим тезкой по имени и отчеству, почему я его хорошо и запомнил. Бригада работала на самой трудоемкой и ответственной операции. А необычное было в том, что этим рабочим едва минуло шестнадцать-семнадцать лет, а их бригадиру и того, наверное, меньше.
Маленький, худенький, остроплечий паренек в аккуратной спецовке на уважительное обращение к нему "Василий Михайлович!.." только повернул к нам голову и жестом предупредил: "Не мешайте".
– Подождем, когда пойдет конвейер, - сказал сопровождавший нас мастер. И тут мы узнали историю этой мальчишеской бригады.
– Вы только не подумайте, - пояснил он, - что на заводе одни малолетки работают. У нас много кадровых, опытных рабочих. Все рвались на фронт, но им разъяснили, что строить самолеты - наиважнейшее дело. Хотя до сих пор кое-кто заявления подает, чтобы на фронт, значит, уйти. Вот, полный карман. - Мастер показал десятка два сложенных разного формата листочков и продолжил свой рассказ.
Завод раньше выпускал сельскохозяйственные машины, а с началом войны его срочно переоборудовали в авиационное предприятие. Оно расширилось в несколько раз, потребовались многочисленные новые кадры - тогда прибыли специалисты с других авиационных заводов, пришли на предприятие и мальчишки. Учили их в ремесленном училище, прямо в цехах.
– Наш Василий Михайлович, - мастер с любовью посмотрел в сторону конвейера, - работает уже почти два года. - Поступил на завод только-только четырнадцать лет исполнилось. Отец под Москвой погиб в сорок первом... Руки у парнишки золотые, а голова и того дороже... Характер тоже будь здоров. Где-то через полгода пришел к директору и заявил, что он и его товарищи умеют работать самостоятельно и хотят создать свою бригаду.
Мастер улыбнулся своим воспоминаниям:
– Словом, месяца два сплошная кутерьма с этими пацанами была. Дело-то сложное, а тут мальчишки. Опасно доверить... Но добились-таки своего. Сейчас почти все время первое место держат. Вот тебе и пацаны...
Прозвучал сигнал, и рабочие отошли от конвейера. Тележки, на которых устанавливались собираемые истребители, плавно тронулись с места в направлении
Мы подошли к ребятам из бригады Василия Михайловича. Держались они солидно, во всем подражая взрослым рабочим. И вопросы тоже были серьезные: "Как там, на фронте?", "Как наша продукция воюет?", "Часты ли недоделки?".
А мне просто хотелось обнять этих ребят, расцеловать их. Почему-то запершило в горле, я с трудом сдержал подступавшие слезы. Им бы в футбол гонять, в лапту играть, сидеть за учебниками, дергать за косы девчонок, а они...
Не сговариваясь, мы с Иваном одновременно сняли свои часы и протянули Василию Михайловичу. И тут мальчишки одержали верх над "солидными" производственниками. Окружив своего бригадира, они рассматривали часы, и в глазах был неподдельный детский восторг. До войны, тем более сейчас, наручные часы были в общем-то редкостью, и не каждому удавалось держать их в руках.
Мы подарили часы ребятам, сказав, что это на память от фронтовиков. Они несказанно обрадовались, а мы почувствовали себя неловко - двое часов на целую бригаду. Но выход нашел сам Василий Михайлович:
– Спасибо, товарищи летчики, - он сердечно пожал нам руки, - а носить будем по очереди. Нет, не совсем так... Носить фронтовые часы будут те, кто по итогам недели выйдет на первое место в соревновании.
Бригадир протянул мои часы одному пареньку, Ивана Корниенко - другому.
Те в один голос запротестовали, а Василий Михайлович степенно отвел их руки с протянутыми часами:
– Заслужу, и я буду носить...
Однако бригада не согласилась с таким решением, и в цехе поднялся настоящий мальчишеский гвалт. Но прозвучал новый сигнал, и ребята поспешили к рабочим местам. Мастер нас успокоил:
– Не волнуйтесь. Ссоры не будет. Василий Михайлович сделает все как надо...
После окончания смены в красном уголке состоялась наша встреча с коллективом завода. Пришли все до одного. Усталые, голодные, но живо заинтересованные люди жадно слушали наше выступление. А мы, как могли, рассказывали о своих фронтовых делах, о подвигах товарищей. И старались говорить так, чтобы рабочие, которые, не жалея сил, обеспечивали наши боевые подвиги, почувствовали и уважение, и великую признательность всех летчиков-фронтовиков.
Генерал Денисов сдержал слово - вместо обещанного нам "месячишки" через неделю после прибытия мы с Иваном приступили к отбору летчиков и облету самолетов. Командир полка, правда, "выцыганил" у нас обещание помочь его летчикам-инструкторам, полетать с молодыми пилотами на учебные бои. Это, понятно, мы сделали с великим удовольствием. Полеты с новичками безусловно были в наших интересах.
А молодые летчики, как только им стало известно, что очередную партию на фронт поведем мы с Корниенко, стали нас ловить по одному, по два, целыми группами и просить, доказывать, что именно им, а не кому-нибудь другому необходимо скорее быть на фронте.