Командир легендарного крейсера
Шрифт:
Свежий ветер гнал тучи в сторону моря, очищая небо. Купол Исакневского собора, адмиралтейская игла и шпиль Петропавловской крепости сверкали под лучами апрельского солнца, обещавшего погожий день. Коляски, кареты, извозчичьи пролетки развозили своих седоков по так называемым присутственным местам. Изредка появлялся окутанный клубами дыма автомобиль на высоких колесах.
Руднев шел не спеша по набережной Невы, глубоко вдыхая свежий речной воздух. Мальчишки-газетчики бойко предлагали свой товар прохожим, выкрикивая
— Вчера прибыли на Николаевский вокзал крейсера «Варяг» и «Кореец»!
Руднев остановился. Мальчик протянул ему номер газеты.
— Вот, господин капитан, здесь портрет самого Руднева. Он очень похож на вас!—улыбаясь, сказал мальчишка, заглядывая в лицо Рудневу.
— Нет,— улыбнулся Руднев,— мало похож! — Ион протянул газетчику блестящий рубль. При виде такой крупной суммы, составлявшей почти двухнедельный заработок паренька, тот растерялся.
— У меня, господин капитан, сдачи нет.
— А мне сдачи и не надо, это тебе на память, а за газету получи пятачок!
На первой странице газеты крупным шрифтом сообщалось о приеме царем героев Чемульпо. Это представлялось как «монаршее благоволение». Руднев иронически улыбнулся.
В адмиралтействе Руднев встретился со многими знакомыми, уже занимавшими в то время высокие должности. Он знал их поучению в морском училище и практическим плаваниям. К Рудневу они отнеслись с притворной предупредительностью, но в душе их, кроме зависти, ничего не было. Только немногие настоящие друзья искренне поздравили Руднева.
Авелан принял Руднева с преувеличенной любезностью. Руднев, умудренный опытом, не очень поверил в искренность министра. Беседа длилась долго. Пришлось подробно рассказать об отдельных фазах боя. Затем Авелан сообщил Рудневу, что тот временно прикомандировывается к 18-му флотскому экипажу на время лечения и составления полного отчета о бое.
Руднев спросил о судьбе матросов. Министр достал из папки циркуляр и не без ехидства сказал:
— Извольте ознакомиться, Всеволод Федорович.
Оказалось, что все матросы уже распределены по
177
12 Н. В. Руднев
флотским экипажам и должны отправляться в различные города: Кронштадт, Либаву, Ревель. Севастополь. Николаев, Владивосток и другие, причем большая и* часть посылалась в самые отдаленные порты и лишь немногие оставались в петербургских экипажах. Горькая обида охватила Руднева за своих матросов. Вместо того, чтобы укомплектовать такими боевыми кадрами какой-нибудь строящийся корабль, их рассредоточивали! Вот оно «монаршее благоволение»!
Угадав мысли Руднева, министр заявил:
— Это прекрасное решение. Мы распространим благородные традиции «Варяга» на все эскадры и флотилии. Конечно, вам тяжело расставаться со своими людьми, но ничего не поделаешь. Таково
Министр протянул руку для прощания, давая понять, что прием закончен.
Выйдя из адмиралтейства, Руднев устало опустился на скамейку сквера, дав волю грустным размышлениям. Было совершенно очевидно, что царское правительства боялось крепкой товарищеской спайки экипажа «Варяга». Отсюда и стремление как можно быстрее разделить, обезвредить опасный коллектив. Таков был удел моряков, вписавших героическую страницу в историю русского флота!
Руднев отправился в 14-й и 18-й экипажи, чтобы проститься с боевыми товарищами...
Дома его ожидали многочисленные друзья и знакомые, а также добрых полтора десятка корреспондентов русских и иностранных газет и многочисленные фотографы.
Почта принесла множество приглашений от различных обществ и учебных заведений с просьбой посетить их и рассказать о «Варяге». Поздно ночью, когда гости разъехались, Руднев тщательно разобрал все приглашения, составил расписание, когда и где побывать, и написал ответы. На эти посещения ушло более трех недель.
Времени на лечение почти не оставалось, а рана была серьезная. Врачи предупреждали о том, что острые головные боли могут стать хроническими и настаивали
па госпитальном режиме и полном покое, но Руднев не соглашался на это. Он все еще надеялся на свое былое железное здоровье.
5
Слава о «Варяге» распространялась все шире по необъятным просторам русской земли. В газетах и журналах печатались стихотворения, песни, сказания, посвященные «Варягу». Одна из песен стала подлинно народной:
Наверх вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает...
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются, и цепи гремят.
Наверх якоря поднимают,
Готовьтеся к бою! Орудия в ряд На солнце зловеще сверкают.
И с пристани верной мы в битву пойдем.
На встречу грозящего ада.
За родину в море открытом умрем,
Где ждет нас бессмертья награда...
Свистит, и гремит, и грохочет кругом.
Г ром пушек, шипенье снарядов,
И стал наш бесстрашный и гордый «Варяг»
Подобен кромешному аду.
•
В предсмертных мученьях трепещут тела.
Вкруг грохот, и дым, и стенанья,
И судно охвачено морем огня.
Настала минута прощанья:
«Прощайте, товарищи, с богом, ура!
Кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера.
Что нынче умрем под волнами.
Не скажут нм камень, ни крест, где легли Во славу мы русского флага.
Лишь волны морские прославят одни Геройскую гибель «Варяга».