Командировка на дуэль
Шрифт:
Ей сочувствовали:
— Бабушка, пожалейте свои ноги!..
Ее урезонивали:
— Бабушка, не мешайте работать!
И тогда бабушка не выдержала и уехала из родного Тбилиси. Она уехала не насовсем, а на время. К племянницам в Ереван. Она рассчитывала, погостив у них, сэкономить пенсию на крышу, соединив приятное с полезным.
В ЖЭКе, конечно, ничего не знают. В ЖЭКе сначала обрадовались, что бабушка не появляется день, другой... Потом забеспокоились. Пригласили соседей справа и слева в качестве свидетелей,
— Сколько ей, старушке, было? — поинтересовался представитель ЖЭКа.
— Восемьдесят два.
— Мда, жаль... Хотя, с другой стороны, дай бог каждому...
Стоят соседи, сочувствуют:
— Жаль, не дождалась ремонта, бедняга...
И вспоминают:
— Как азартно, бывало, ЖЭК ругает!.. Особенно когда ливень... Жизнелюбка!..
И, конечно, интересуются:
— А комнату ее теперь кому?
Вопрос актуальный. Собрав подписи свидетелей и наскоро оформив бабулю в качестве навсегда ушедшей от нас, ЖЭК объявил закрытый конкурс на замещение вакантной комнаты.
Конкурс, надо полагать, завершился бы успешно, если бы не понятная оперативность райсобеса. Собес прекратил выплату пенсии.
Месяц нет пенсии, другой... Тут уж бабушка забеспокоилась. По ее просьбе одна из племянниц позвонила в Тбилиси, в райсобес.
— Мы таким пенсии не платим! — прозвучал ответ.
— Каким таким?
— Которых уже нету среди нас.
— Среди вас нету, а среди нас есть. Можем выслать нотариальную справку.
— Справкам верят только бюрократы. Предъявите бабушку как таковую.
Делать нечего, везут племянницы восьмидесятилетнюю бабушку в Тбилиси. Соседи справа, которые, между прочим, на комнату рассчитывали и бабушкину кончину своими подписями заверили, радуются:
— Кто бы мог подумать, что вы воскреснете? Просто чудо!
Соседи слева, которые тоже, между прочим, к комнате приглядывались, поправляют:
— Не воскрешение, а реанимация. Это сейчас запросто... Сердце у вас не пошаливает? Нет? Очень рады!
Только в ЖЭКе немножко недовольны:
— Мы уже жильца на вашу комнату подобрали. Хороший такой парень, разведенный студент. А тут вы, бабушка, прямо как с того света свалились. Снова небось за старое?..
А что бабушке делать, как не приниматься за старое, если с потолка капает по-прежнему? И снова, как на работу, ходит она в ЖЭК. И снова все о том же: почините, дескать, крышу.
Ей, конечно, вежливо объясняют, что ее крыша в смету не заложена, сочувствуют, чтоб силы экономила, урезонивают, чтобы не мешала работать...
Не выдержала бабушка и опять уехала к племянницам в Ереван. Чтобы, пользуясь их гостеприимством, окончательно решить потолочный вопрос. Живет у них и радуется, поскольку пенсия хоть и невелика, однако на капитальный ремонт вскоре должно хватить.
А все же полностью так и не хватило. Потому что поступление пенсии почему-то
— Не плачьте, — утешают из собеса, — все там будем.
— Где, — удивляется племянница, — там?
— Там, куда ушла ваша тетя.
— Тетя ушла за кефиром.
— За кефиром, это вы имеете в виду в мир иной?
— За кефиром, — сердится племянница, — я имею в виду за кефиром. Если хотите, через двадцать минут она сама вам позвонит.
Но в собесе отказались верить телефону и велели привезти бабушку в натуральном виде.
Привезли бабушку в Тбилиси, а в собесе говорят:
— Мы платим пенсию тем, кто прописан на территории нашего района.
Пришла бабушка в райисполком, а там говорят:
— Произошла ошибка!
— Вот и хорошо.
— Ничего хорошего. С вами следовало расторгнуть договор о найме квартиры не как с, извиняемся, покойницей, а как с отсутствовавшей в течение полугода без уважительных причин.
— Ас потолка течет, это разве не уважительная?
— Уважительная, но недостаточно.
В общем, никто не проявил злостного бюрократизма. Ни одно из должностных лиц района не стало отрицать, что бабушка, 82 года прожившая в Тбилиси, 35 лет учившая в школе тбилисских детей, реально существует. Напротив, все любезно желают ей здравствовать. Но никто своей авторитетной подписью не исправил нелепую ошибку, чтобы старая учительница могла получать свою скромную пенсию, чтобы не висела она в течение полутора лет между небом и землей.
Хорошо хоть, что сама бабушка не складывает руки. Она ведь, как вы помните, настойчивая. И пишет жалобы на самоуправство в Октябрьском районе так регулярно, будто ей за это платят. Слава богу, здоровье еще позволяет...
ВОТ ТАКОЙ ВЫШИНЫ!
Ташкент — город хлебный. И Москва — город хлебный. И Томск, и Пятихатки, и Елабуга, и даже Кунгур, который рядом с Суксуном, — все сплошь города хлебные. А вот сам Суксун какой-то недовыпеченный. И хлеб здесь не столько имя существительное, сколько предлог. Или даже повод. Повод для длительного стояния в очередях и, естественно, оживленного обмена мнениями.
А в городе Перми (тоже, кстати говоря, вполне хлебном) об этих очередях не догадывались. И когда на стол заместителя председателя облисполкома тов. Попова легло письмо от суксунского рабочего П. Иванова, произошел переполох.
— Если это действительно так, — гневно сказал тов. Попов, — то выговором тут не отделаются.
И письмо срочно переслали в Суксунский райисполком с требованием немедленно разобраться и принять строжайшие меры.
В райисполкоме, надо сказать, переполоха не возникло. Там и без письма П. Иванова ведали о хлебных очередях, но, вероятно, ждали соответствующего сигнала свыше, чтобы засучить рукава.