Командор
Шрифт:
— Шикарно! — сиял Виктор, тиская любимую. — Буду должен, конечно же!
— Ну ты даёшь, командор, — восхитился Пончик. — С настоящими ирокезами! Угу… Пр-рывет, Гли-Гли!
— Длинный Нож! — ухмыльнулся Быков. — Звучит как титул!
— Оле! — пророкотал Шанго. Тут слова у ассанте кончились, и он замотал кучерявой головой.
— С повышением, господин командор! — расплылся барон де Сен-Клер и тут же скуксился, вздохнул.
Олег хлопнул его по плечу.
— Мы взяли за смерть Анри хорошую мзду, — сказал он. — Индейцы
Усадив Гли-Гли на одного из непарнокопытных, а другого нагрузив оружием, корсары двинулись по тропе на восток.
Индеец, посланный вернуть лошадей, следовал далеко позади, не рискуя приближаться до поры до времени. Ну и ладно.
Сухов глубоко вдохнул. К морю! Наконец-то к морю!
Глава 7, в которой Олег выходит «на субботник»
Вечером на четвёртый день пути ван Хоорн устроился на ночлег у Нанабожо, вождя «коварных мингов». Ирокезы всегда были на ножах с гуронами и чиппева, те отвечали им той же враждебностью.
Но Бледного Вендиго привечали и там и там.
Налопавшись печёной и варёной оленины, Алберт вышел на берег полноводной Огайо.
Река несла свои тёмные воды, далеко на западе сливая их с Миси-зииби.
Завтра утром он покинет «мингов», и ходкие каноэ унесут его. Белых страшит этот край, страна краснокожих воинов.
Меж тем, при условии, что ты хорошо знаешь индейцев, а они хорошо знают тебя, прожить на этих землях можно легко и без особых забот.
Это притом, что добрая треть его верных «чернецов» — индейцы или метисы.
Лёгкие каноэ понесут его вниз по Великой реке и вынесут к владениям испанцев куда быстрее, чем галеоны Олегара де Монтиньи, идущие против течения.
Длинный Нож…
Цепочка ассоциаций замкнулась в кольцо, назойливо кружась в голове.
Когда ван Хоорн покинул селение Хайовентхи, он не сразу двинулся на запад.
Сутки Альберт провёл в горах, отдыхая и охотясь, и этого времени хватило, чтобы Капитан Эш истребил отряд Аххисенейдея и забрал Гли-Гли. Об этом поведал запыхавшийся индейский мальчишка, которого и поджидал Бледный Бендиго всю ночь и целый день.
Известия не слишком впечатлили ван Хоорна и не принесли огорчения.
Напротив, он был доволен, что его размышления позволили сделать верный вывод: Олегар очень не прост и очень опасен. Наскоком его не извести, даже если за «мокрое дело» возьмутся ирокезы.
Что ж, давненько у него не было достойного противника… А победа в этой необъявленной войне не только спасёт его подмоченную репутацию, но вознесёт на пик известности.
Все колонисты, испанцы, индейцы, пираты и даже чернокожие невольники будут передавать из уст в уста ошеломительную весть о победе над грозным корсаром, благоговея перед тем, кто её
Да о такой славе можно только мечтать!
А слава для успеха его великого дела — главное слагаемое.
Какой индеец не склонится перед Бледным Вендиго, одолевшим самого Длинного Ножа?
Кто из белых воспротивится повелителю, потопившему «Феникса» с «Симургом», повесившему Капитана Эша и оприходовавшему пиратские сокровища?
Да никто! И путь к трону будет расчищен…
Фон Горн вздохнул.
Когда он был ребёнком и одолевал школьные премудрости, то учитель, старый священник Йорген Кранц, сказал его матери: «Альбертик вырастет или великим негодяем, или великим человеком!»
Ну негодяя из него не вышло, остаётся заделаться великим человеком…
А^иси-зииби поражала ширью — могучий поток плавно катил мутные воды, разделяя далёкие берега.
Порою река обнажала отмели. Некоторые из них держались годами, успевая зарасти травой и даже деревьями.
Эти зыбкие островки каждую весну меняли очертания, бывало, что и вовсе пропадали из глаз или делились надвое.
Иногда мимо каноэ проплывали обкорнанные стволы, лишённые сучьев и ветвей, подмытые где-то в верховьях.
А вот по правую руку леса редели, редели, да и вовсе отошли к северу.
С этого берега стелилась плоская, бесконечная равнина, заросшая высокой травой.
Ветер клонил злаки, словно волны подгонял, — широкими разливами колыхались травы, и по этому зелёному морю брели бизоны.
Неисчислимое количество буйволов, горбатых и косматых, мотая лобастыми головами, шло трусцой, и их стадо было необозримо. Миллионы смрадных туш толклись от горизонта до горизонта, над ними стелилась туча пыли, и воздух дрожал от жара могучих тел.
Это буйство жизни поневоле подавляло, внушая великое почтение.
Неделю за неделей сплавлялся Альберт фон Горн, и на всём его пути простирались пустынные земли, непаханые и нехоженые.
В низовьях Миси-зииби разливались и кисли обширные болота, кишащие аллигаторами.
Испанцы называли Великую реку по-своему — Рио-дель-Эспириту-Санто, «Река Святого Духа».
Но это больно уж отдавало фарисейством. Нельзя же весь божий мир уместить меж страниц Священного Писания!
На правом берегу Рио-дель-Эспириту-Санто имелось крошечное селение, основанное ещё де Сото.
Сложно сказать, везением ли объясняется то, что на всём пути следования фон Горна и его «чернецов» никто не потревожил. Возможно, причина крылась в их знаниях и умениях, в опыте и навыках.
Однако застать испанский галеон в занюханной, богом забытой деревушке было истинной поблажкой Фортуны.
Старый галеон «Пуэрто Кристиано», заглянувший в здешние нездоровые места за грузом крокодильих шкур, уже поднимал выгоревшие паруса, когда к его выпуклому борту приблизились четыре индейские пироги.