Комедия положений

Криминская Зоя Карловна

А в выходные мы с папкой ездили в Загорск.

Вот приедете, я вам всё расскажу и покажу (мы купили открытки, папа фотографировал, и я рисовала).

Потрясающая архитектура, представляешь, здание длиной 70 м, а шириной 30 и ни одного опорного столба, и хоть бы что, двести лет стоит. Мы пристроились к одной экскурсии и нам рассказали об этом монастыре, о его действующей части (там живет 70 монахов) и о духовной семинарии. А еще мы посетили действующую Троицкую церковь, видели иконостас работы Андрея Рублева.

Привет Сережке.

Катя.

В 1979

году я перевела Катеринку из 9-ой, сильной школы, в седьмую, слабую и довольно хулиганистую. У нас из-за младшего, Сережки, отнимающего много сил, не было тогда возможности водить девочку каждый день в школу, а седьмая была рядом. Когда дочка подросла и Сережка закончил первый класс, мы с Катей сделали попытку перевести её обратно в девятую школу.

Мне не нравились две вещи: что Катя без особых усилий самая лучшая ученица в классе, и что мальчишки в седьмой школе привычно матерились при девочках. Я мучилась угрызениями совести: перевела девочку из хорошей школы в слабую из-за младшего сына, принесла её в жертву обстоятельствам.

– У нас школа переполнена, - сказала мне директор.
– Сходите в 6 "Б" класс (бывший Катин), узнайте, сколько там народу, если 41 человек, то я её возьму, а если 42, то куда 43-его посадить? Придется детям сидеть по трое.

Детей оказалось 42 человека, и я ушла.

В конце восьмого класса я разговорилась с Алевтиной Коршуновой, соседкой с девятого этажа из четырехкомнатной квартиры. её мужа, Коршунова, я знала по НИОПиКу.

Коршунова работала учителем географии в девятой школе, девятые классы переформировали, и в одном из трех классов, она была классной руководительницей и взяла Катеринку к себе в класс.

В сентябре, после первых же уроков Катя поделилась своими впечатлениями со мной:

– Мама, знаешь, в том классе при сложном вопросе поднимала только я руку, и то не всегда, а тут сразу шесть-семь человек знают ответ!

В этот раз из Батуми мы с Сережкой улетели на самолете, первый раз с 1978 года, когда я с Сережкой же летела из Кабардинки и у меня кровили уши.

Я заложила за щеку валидол и дремала все три часа полета, а Сережка беседовал с окружающими.

При посадке сильно заложило уши, и у Сережки тоже. Но таких болезненных ощущений, как тогда, когда мы летели на маленьком самолете, не было.

Катя и Алешка встречали нас вдвоем: чувствовалось, что соскучились. Мы доехали на автобусе до аэровокзала и оттуда взяли такси, Сережка всю дорогу в автобусе хватался за уши.

Когда Сережка вышел из такси возле дома, то увидел Димку Кобякина и стал спрашивать нас, нельзя ли ему погулять. Вот и верь после этого детям. Такси стоило почти столько же, сколько билет до Батуми.

Привет, ба!

Извини, что долго не писала: я просто ждала, пока события немного накопятся. Работать мне понравилось, только под конец устала. На работе я перебирала и подклеивала и подписывала дела незащитившихся бездельников-аспирантов, а еще пила два раза за 4 часа чай и слушала, как Евгения Петровна (это моя начальница) проклинала своих аспирантов и хвалила их руководителей. В общем, я там трудилась в поте лица: перебрала протоколы кандидатских экзаменов с 1938 года. Но под конец работы всё-таки не хватило, и последние две недели я читала на работе Тургенева. Ездить было на мой взгляд не очень далеко: метро площадь Маяковского. Я гуляла по Садовому и по Малой Бронной, была на Пионерских (а во времена Булгакова - Патриарших ) прудах. Там очень красиво, и я всё старалась найти скамейку, на которой

в свое время сиживали Берлиоз и Иван Бездомный и где с ними Воланд. Скамейку-то мне показала Евгения Петровна, а вот где там раньше ходил трамвай установить не удалось.

Кстати, у Евгении Петровны есть один очень занудный аспирант, по фамилии Поплавский, так я всё предлагала выгнать этого аспиранта, дав ему по шее жареной курицей.

Ну, да что-то я совсем про всякую чепуху заболталась. А Сережка - это, право слово, какой-то невезучий: ты уже, наверное, знаешь, как у него болело ухо после перелета, а недавно он бегал по саду, напоролся на ветку, повредил себе роговицу и получил кровоизлияние на сетчатку, а после того как это у нео прошло, он так повернул голову, что свернул себе шею и три дня выл от боли. Но теперь, слава богу, у него всё прошло. Тьфу, тьфу, тьфу.

В тот день Сережка гонял по саду с Димкой Кобякиным. Вернулся домой неожиданно рано, я толлько еще вернулась с работы. На глазу кровавая маленькая рана.

– Не увернулся от ветки. Бежал и напоролся, - объяснил мне сын.

Было уже поздно, глазной в Долгопрудном не работал, я позвонила в скорую, и мне сообщили адрес в Москве, куда надо направляться в случае травмы глаза. Алешка уехал с сыном, я только наложила мягкую повязку, глаз у Сережи болел.

Вернулись они поздно вечером. Оказалось, поврежден глаз сильно, и хотели даже оставить Сережку в стационаре, но Сережа отказался. Ему оказали первую помощь, закапали какие капли, сделали укол от столбняка и они вернулись уже в двенадцатом часу.

На другой день рука от укола распухла и болела, глаз, несмотря на капли, тоже болел. Я пошла с сыном к глазному, которая назначила полный покой, и капать три раза в день, а больничный мне не дала.

– Как же так?
– спросила я врача.
– Мальчишку даже хотели уложить в стационар в Москве на скорой помощи, вы назначаете капли три раза в день и лежать, а кто же ему будет капать? Дайте хоть на три дня, пока у него боли, потом уже будут выходные.

Но нет, не дала.

– Ничего, - сказала, - он большой мальчик. Полежит один.

Вечером Алешка сходил с сыном к хирургу, мы беспокоились, нет ли там какого абсцесса, почему рука так распухла.

Хирург осмотрел, и отправил обратно.

– Никакого абсцесса у вас нет. Это у него аллергическая реакция. Идите и радуйтесь, что так дешево отделались, мог быть и шок.

Я очень сердилась на сына за всё случившееся, и всё повторяла:

– Не понимаю, как можно так бежать, что даже глаза не успеть закрыть, ведь веко у тебя целое, значит ты даже не моргнул.

Спустя несколько лет Сережка опять что-то натворит, и я напомню ему, что он даже глаз закрыть не успел, когда на ветку напоролся.

– Ну, мам, какая там ветка. Приятель из лука попал мне в глаз.

Я так и ахнула. Страшно стало, мог бы и совсем глаза лишится.

Такие вот дела были с сыночкиным глазом. Но вернемся к Катиному письму.

Читаю Достоевского "Преступление и наказание". Мне нравится. Евгения Петровна подарила мне книжку "Академический рисунок". В ней много сведений о построении натюрмортов, о наложении тонов в рисунке. Очень полезная книжка.

Ты, бабушка, уехала, а у меня 11 был экзамен по геометрии, который я сдала на пять и в день рождения ели торт моего приготовления из безе с кремом. Мне подарили целых четыре книги и среди них А. Толстой "Эмигранты". Эту книгу подарил Дюся (Гандера) и мама его очень зауважала.