Комфлота Бахирев
Шрифт:
– Тогда мы можем их перехватить. Наша скорость должна быть выше, чем у транспортов.
– А зачем нам порожние транспорты, когда в порту есть те, что еще не успели разгрузиться. Наша задача – не позволить транспортам беспрепятственно выгрузить войска и снаряжение. А эти, что улизнули, их возле Босфора сам командующий с главными силами встретит.
Да, одиннадцать транспортов успело разгрузиться перед самым приходом русской эскадры и выйти из порта в обратный путь. Но они ушли из порта двумя группами. Одна направилась к болгарским берегам, а вторая к проливу, вот вторую и видели с «Громкого».
С первыми лучами солнца
Броненосцы приблизились на семьдесят пять кабельтовых к порту и начали пристрелку. Ответного огня долго ждать не пришлось. Заговорили две береговые батареи турок, расположенные на обоих берегах бухты. Третья батарея, что находилась на мысе, прикрывающем вход непосредственно в порт, – молчала. Ее заволокло дымовой завесой, что пытались поставить турки, прикрывая порт и корабли, находящиеся там. Флагман продолжал обстрел порта один, так как «Евстафий» и «Иоанн Златоуст» занялись береговыми батареями, принуждая их к прекращению огня.
– Ваше превосходительство, дым очень мешает разглядеть цели, разрешите подойти еще на десять кабельтовых к берегу.
– Вы, Эммануил Сальвадорович, не забывайте и о батарее, что пока молчит, и о минных заграждениях – как турецких, так и наших собственных.
– Последние данные о расположении выявленных турецких заграждений мы получили. А координаты своих минных заграждений нам известны доподлинно. Сократим дистанцию настолько, чтобы можно было использовать орудия среднего калибра.
– Давай, действуй.
– Лейтенант! Быстро определись с местом. Нужно проложить безопасный курс поближе к берегу, и смотри, чтобы не налететь на свое или турецкое минное заграждение, – отдал распоряжение командир броненосца своему старшему штурманскому офицеру лейтенанту Сухотину.
«Пантелеймон» сократил дистанцию настолько, что мог теперь задействовать кроме главного калибра и шестидюймовки. Броненосец вновь возобновил огонь по порту и прилегающей к нему территории. Крейсер «Прут» и три нефтяных эсминца также подключились к обстрелу порта. Пара угольных эсминцев была задействована на противолодочную оборону, так, на всякий случай. Как только крейсер и эсминцы подключились к обстрелу порта, ожила береговая батарея на мысе. Ее снаряды довольно близко стали рваться к нашим кораблям, вынуждая их маневрировать.
– Перенести весь огонь на батарею противника, – приказал адмирал.
Лейтенант Харин тут же начал рассчитывать данные по новой цели. Вначале дали залп два шестидюймовых орудия, потом еще два таких же послали свои снаряды в сторону батареи. После того как в районе турецкой батареи поднялись султаны первых разрывов, были тут же внесены и приняты все поправки, затем новые данные о цели передали в башни и казематы. И вот уже заговорили все четыре орудия главного калибра и восемь шестидюймовок левого борта броненосца. После нескольких залпов с «Пантелеймона» огонь турок заметно ослаб, но был сосредоточен на броненосце.
Крейсер и эсминцы продолжали обстрел, было видно, что в порту горят несколько судов. На берегу тоже пожары
Обстрел длился уже двадцать минут, было видно, как над портом поднимаются столбы дыма от пожаров. Некоторые суда в порту от полученных попаданий интенсивно горели, но хотелось, чтобы таких судов там было больше. Горело и на берегу, что именно – с такого расстояния не разобрать. В это же время турки взывали о помощи, они просили Стамбул прислать «Гебен», который хотя бы на время отвлечет русские корабли от обстрела порта и береговых укреплений, чтобы суда успели выгрузиться, а на береговых батареях устранили неисправности. Ему не обязательно вступать в бой, а только показаться да пройти мимо. И так несколько судов потеряно, а с ними и часть грузов, большие потери и в прибывших войсках. Пока кое-чего еще можно спасти от уничтожения, то надо спасать. А увидев «Гебен», русские сразу прекратят обстрел порта и приготовятся к отражению нападения или уйдут от порта.
Адмирал Каськов наблюдал за действиями своего отряда, он также видел, что большинство судов в порту до сих пор не поражены и продолжают выгрузку. Он осознал, что плотности огня крейсера и трех эсминцев для обстрела порта не хватает, а броненосцы в полную силу помочь не могут, так как заняты подавлением береговых батарей. Тут еще, как назло, вновь ожила батарея, которую не так давно заставил замолчать «Евстафий», как думалось до конца сегодняшнего дня. Но турки сумели ввести в действие два орудия, и после непродолжительного молчания батарея вновь открыла огонь. «Евстафий» повторно вступил в противоборство с батареей, стараясь подавить ожившие орудия. «Пантелеймон» также вел контрбатарейную борьбу, но успешнее, чем «Златоуст». Батарея, которую он обстреливал, отвечала только одним орудием, и все шло к тому, что и оно скоро смолкнет.
Броненосец, находясь на обратном галсе, вздрогнул от мощного удара, и тут же раздался взрыв, от которого содрогнулся весь корабль. Снаряд попал в правый борт напротив боевой рубки, пробив броню, проник в первый каземат. Взрыв уничтожил одно орудие, второе было повреждено. Погибло одиннадцать человек из орудийной прислуги, еще семеро было ранено. В каземате вспыхнул пожар, дым от него окутал боевую рубку и мостики. Первым на его ликвидацию бросился – увлекая за собой матросов – мичман Ермолаев.
– Право руля. – Так Молас отреагировал на это попадание, выводя броненосец из-под обстрела. – Георгий Константинович, прошу вас, оцените степень повреждений и доложите, – обратился Молас к старшему офицеру броненосца, капитану второго ранга Леману.
Старший офицер броненосца вначале побывал в разрушенном каземате, проверил состояние артпогребов, где отметил, что с пожаром успешно справляется команда под управлением Ермолаева. Но вот раненых он что-то не наблюдал. В каземате находились только одни погибшие, которых выносили оттуда и укладывали в коридоре.