Комфлота Бахирев

Царегородцев Борис Александрович

– А не попробовать нам вначале поразить этот эсминец, потратить одну торпеду, а транспорт от нас никуда не денется без хода.

– Так есть еще один эсминец, с ним как быть? – спросил лейтенант Швебс. – И до Варны недалеко, подкрепление может подойти. Я думаю, вначале подрываем транспорт, и если будет возможность, то и эсминец.

Решили воспользоваться планом старшего офицера и не рисковать. Торпеда, выпущенная с трех кабельтовых, поразила транспорт в корму. Взрыв выбросил огромное облако черной угольной пыли, видимо, торпеда попала в угольный бункер. Пока Погорецкий брал на прицел эсминец, тот сумел отдать буксир и набирал ход. Выпущенная старлеем последняя торпеда прошла мимо, пришлось вновь нырять на глубину. Через два часа подлодка была уже в десяти милях от погрузившегося под воду транспорта. Какая благодать, когда в этом времени никаких средств обнаружения

подводных лодок в арсенале турецкого флота не было. Так что «Морж» в относительной безопасности отошел на восток и впоследствии всплыл на поверхность. Еще через несколько минут в штаб Черноморского флота ушла радиограмма о составе конвоя, шедшего в Варну. О крейсере с эсминцами, ушедших куда-то на юго-восток. А также с просьбой разрешить вернуться на базу в связи с полным отсутствием торпед.

V

Броненосцы, продолжая перестрелку с «Гебеном», уже почти повернули на обратный курс к Зонгулдаку, когда германец получил второе попадание. На этот раз снаряд угодил под кормовой мостик, вызвав там пожар. После этого попадания «Гебен» отвернул и стал уходить на северо-запад. Адмирал Каськов после непродолжительного боя с «Гебеном» остался доволен его исходом. Корабли прямых попаданий избежали, а повреждения не в счет. Противник свой замысел не выполнил, обстрел порта не сорвал, его туда просто не подпустили.

Вернувшись после боя с «Гебеном» к Зонгулдаку, Каськов возобновил бомбардировку порта. Пока его броненосцы отсутствовали, на береговых батареях шли восстановительные работы. Были эвакуированы все раненые, убраны убитые. Туркам даже удалось ввести в строй одно из поврежденных орудий. Крейсер «Прут» благодаря своей дальнобойной артиллерии держался вне досягаемости с берега, но и сам не слишком преуспел в обстреле судов в порту из-за дальности и вновь поставленной дымовой завесы. Так еще дым пожаров также мешал прицельной стрельбе. Пара эсминцев, приданных крейсеру, была отогнана от входа в порт огнем береговых батарей. Пришлось сбегать и добить стоявший под берегом поврежденный турецкий транспорт.

Каськову вновь пришлось начать контрбатарейную борьбу, вызвав огонь на себя, и этим облегчить положение крейсера и эсминцев, обстреливающих непосредственно транспорты в порту. Через час сосредоточенным огнем броненосцев батареи были подавлены. Хотя с началом сегодняшней бомбардировки порта там удалось потопить несколько транспортов, еще с десяток интенсивно горело, да и на других что-то тлело. На берегу были разрушения и многочисленные жертвы среди выгруженных войск, которые не успели покинуть порт. Из-за нехватки боеприпасов на кораблях интенсивность обстрела постепенно начала спадать. На угольных эсминцах фугасные снаряды заканчивались, правда, были еще осветительные и ныряющие и, конечно, шрапнель. На нефтяных, ввиду того что им пришлось немного меньше участвовать в обстреле порта, еще оставалось немного снарядов. Можно было и на этом закончить обстрел и отходить, все же урон нанесен немалый и судам, и грузам на их борту. Потери в живой силе тоже должны быть значительные. Но адмирал решил повторить попытку проникнуть в порт и нанести удар по транспортам торпедами.

Старк повторно за сегодняшний день повел свои эсминцы на прорыв в порт, намереваясь использовать все торпедные аппараты. Все же на трех эсминцах тридцать торпед, а это очень весомый аргумент в пользу того, чтобы отправить все оставшиеся корабли на дно. Но использовать все свои торпеды сумел только «Быстрый» Бубнова, он входил в порт вторым. Когда эсминцы вошли в порт, намереваясь не спеша перетопить все суда, с берега открыли огонь полевые орудия. Турки успели выгрузить кое-что из снаряжения 4-го корпуса турецкой армии, переброшенной сюда из Измира, в том числе некоторое количество орудий полевой артиллерии. Те из орудий, что не успели вывезти за город, установили в порту и кое-где на возвышенностях в самом городе. Они-то и открыли огонь по вошедшим в порт эсминцам. Старк не ожидал от турок такого приветствия, когда около десятка орудий встречают твой торжественный вход в порт фугасными и шрапнельными снарядами. Снаряды довольно близко и кучно рвались около эсминцев. Почему-то основной огонь был сосредоточен на головном и замыкающем эсминцах. Там появились раненые и убитые. Пришлось маневрировать, и ни о какой прицельной стрельбе по судам речи уже не было. «Громкий» успел разрядить только три торпедных аппарата, поразить один транспорт, и тот бы утонул без его помощи, так как горел, пораженный несколькими снарядами еще во время обстрела. Бубнов воспользовался тем, что его обстреливало всего два орудия, прошелся

на большой скорости вдоль причалов, разрядил все свои аппараты и попал в два судна. Эсминец «Счастливый» кавторанга Фуса получил прямое попадание фугасным снарядом в радиорубку. Потеряв трех человек убитыми и столько же ранеными, успел разрядить только один торпедный аппарат, но ни в одну цель не попал, а сразу развернулся на обратный курс из порта. В этом прорыве эсминцы Старка получили незначительные повреждения, но потеряли пять человек убитыми, и семь были ранены. Это была последняя фаза операции по уничтожению транспортной флотилии турок, предпринятая адмиралом Каськовым. После того как эсминцы покинули порт, весь Синопский отряд собрался и направился к месту базирования. Но через четыре часа, когда корабли были на расстоянии пятидесяти миль восточнее Зонгулдака, пришла радиограмма от командующего – срочно идти к Босфору.

Глава 13. Гибель «Гневного»

I

Адмирал Новицкий был предупрежден, что «Гебен» потерян и его точное местонахождение неизвестно. Возможно, он спрячется в одном из болгарских портов или предпримет попытку прорваться мимо него. Последнее место, где его потеряли, было в ста милях севернее пролива.

– Итак, господа офицеры, нам неизвестно точное местонахождение «Гебена», но может случиться, что через три часа он появится перед нами на горизонте. Наша задача не пропустить его в пролив. Это значит, что надлежит через два часа подойти почти вплотную к проливу, но вне досягаемости береговых батарей противника. Там и будем ожидать «Гебен».

– Ваше превосходительство, до захода солнца осталось менее четырех часов. А не попытается ли «Гебен» по темноте проскочить в пролив? – задал вопрос командир линкора капитан первого ранга Сергеев. – А к ночному бою мы не приучены, да еще с таким противником.

– Все так, Аполлинарий Иванович, вся надежда на эсминцы, возможно, они сумеют в темноте распознать противника и сблизиться с ним, а главное – удачно выпустить свои торпеды.

Прошло три с половиной часа напряженного ожидания. Солнце висело у самого горизонта, через несколько минут оно сядет, и на море опустится ночь. «Гебен» так и не появился. Возможно, сейчас он отстаивается где-то в болгарском порту или крадется вдоль берега к проливу. Только вдоль какого – западного или южного. Он-то точно знает, что его у пролива ждут, так как турецкие радиостанции работают с постоянством, передавая обстановку перед проливом. И предпримет попытку прорыва в темноте, размышлял Новицкий, поглядывая на заходящее солнце.

– Если сигнальщикам с «Пылкого» не померещилось, то у нас тут как минимум еще и германская подводная лодка, – высказал свои опасения каперанг Сергеев.

– Так Ульянов обстрелял ее предполагаемое место ныряющими снарядами и даже сбросил одну глубинную бомбу, – обнадежил старший офицер.

– Похоже, что все впустую, но после своих действий перископ он больше не наблюдал.

– То, что мы не видим перископа, не значит, что лодки нет. Эта подлюка где-то затаилась, а ведь она может в самый неподходящий момент ударить по нас, – вынес вердикт адмирал. – Наблюдение за водной поверхностью не ослаблять ни на минуту, как только завидите перископ – открывать огонь без команды.

Одно радовало, что море окончательно успокоилось и установился полный штиль. На зеркальной поверхности моря перископ далеко видно, а если еще лодка в движении, то бурун от перископа сразу выдавал бы ее местоположение.

Через полчаса на море опустилась тьма, на расстоянии трех кабельтовых было затруднительно разглядеть силуэт эсминца, прикрывавший линкор с норд-оста. Казалось, что даже звезды сегодня светят в два раза тусклее, чем обычно.

– Я не представляю, как мы в этой темноте разглядим «Гебен», – ворчал Сергеев. – Пройди он в миле от нас, мы и не заметим его. Боевыми прожекторами сейчас воспользоваться тоже не можем, если он рядом, то нас он обнаружит первым, как только мы их включим. А сам будет оставаться невидимым.

– Всех глазастых наверх, и чтобы смотрели внимательно. Я склоняюсь к тому, что германец попробует прорваться вдоль анатолийского берега, так как там турки сумели очистить фарватер.

– Ваше превосходительство, мне кажется, Сушон именно на то и рассчитывает, что мы будем его ждать у анатолийского берега, а сам попытается проскочить вдоль болгарского побережья, невзирая даже на минные заграждения.

– Это маловероятно, все же там восемь линий заграждений, он не сможет беспрепятственно проскочить через все, обязательно на одной-то мине, но подорвется.