Комфлота Бахирев

Царегородцев Борис Александрович

Мичман стал разглядывать мачты на горизонте, по изменению длины реев определил, что корабль склоняется к югу.

– Ваше высокоблагородие, – обратился мичман к командиру эсминца, – «Гебен» опять меняет курс. Предположительно идет на Босфор.

– Продолжать наблюдение.

– Неужели «Гебен» решил идти прямо к Босфору? – выдвинул предположение старший офицер.

На мостике эсминца не сразу поняли, что это не очередное изменение курса, а Сушон захотел избавиться от хвоста.

– Ваше высокоблагородие! Корабль идет навстречу! – взволнованно воскликнул сигнальщик, наблюдавший за маневрами «Гебена».

– Как навстречу?

Еще несколько биноклей было направлено на видневшиеся у горизонта мачты, которые и вправду

начали приближаться.

Каперанг не сразу среагировал на этот маневр противника. Мачты быстро приближались, вот уже показались надстройки и трубы идущего полным ходом навстречу линейного крейсера.

– Лево на борт самый полный, – скомандовал Черниловский-Сокол.

«Дерзкий» спешил удрать от грозного противника, но теперь эсминцу надо было идти против волны, а это потеря скорости.

– Предупредить адмирала.

Через несколько минут Трубецкой был на мостике, быстро оценил обстановку. Он понимал, что придется очень постараться оторваться от дредноута, которому благодаря его мореходности легче идти против волны, чем эсминцу, у которого водоизмещение в двадцать раз меньше. Преследователь медленно нагонял эсминец.

– Вижу вспышку, линкор открыл огонь! – воскликнул мичман Ивановский.

– Самый полный вперед. Курс на соединение с главными силами, – скомандовал адмирал.

– До «Марии» сорок миль, – подсказал командир эсминца.

– Так это менее часа хода на встречных курсах, и мы выведем германца прямо под ее орудия.

Через полминуты позади на приличном расстоянии от «Дерзкого» встали два огромных султана воды от разрывов одиннадцатидюймовых снарядов. Эсминец выжимал все, что есть, из своих турбин, преследователь больше не приближался. Но нет, «Гебен» не стал долго преследовать эсминец, через десять минут он вновь повернул назад, но на прощание сделал еще один залп из носовой башни, легший с большим недолетом.

Трубецкой вновь повернул за германцем, но теперь последовал за ним не скрываясь, зная, что Бахирев со своим отрядом идет значительно ближе, чем какой-то час назад, и он всегда успеет добежать до него.

«Гебен» уходил на полном ходу, и «Дерзкий» едва успевал за ним. Но германец опять подстроил пакость.

– Ваше превосходительство, правый борт 60. Показались дымы нескольких кораблей, – последовало сообщение сигнальщика.

– Левый борт 40, обнаружены дымы. Предположительно крейсер и эсминец, – тут же последовал доклад второго сигнальщика.

– Наших кораблей на северо-западе не должно быть, значит, это противник, – разглядывая приближающиеся дымы, констатировал Трубецкой. – Те, что с юга, могли бы быть нашими, но неужели Новицкий бросил позицию у Босфора? Нет, это маловероятно.

– Вот где, оказывается, турецкий флот, который искали, и мы влетаем в его объятия, – объявил лейтенант Федосеев.

– Ваше превосходительство, надо уходить, – взволнованно проговорил кавторанг Черниловский-Сокол.

– Уходим, Николай Иванович.

– Право руля.

Эсминец на полном ходу пошел на циркуляцию, приобретая крен около девяти градусов. Развернувшись, Трубецкой быстро оторвался от противника, да он и не пытался преследовать. Три эсминца при поддержке крейсера просто прикрыли отход «Гебена».

II

Все линейные корабли типа «Императрица Мария» страдали одним большим конструктивным недостатком – их носовая оконечность была перетяжелена. Особенно это касается головного линкора. Как говорят моряки – в воде корабль сидел свиньей. И поэтому на ходу, даже при малом волнении он зарывался носом в волны и плохо на них всходил, при этом он черпал воду носом, а она, разбиваясь о переднюю башню, вздымалась фонтанами и заливала боевую рубку и мостик. Крейсер «Память Меркурия» в этом плане и то меньше страдал в свежую погоду, чем линкор. При волнении носовые казематы противоминной артиллерии заливает водой, и они бездействуют. Еще

предыдущий командующий Черноморским флотом предпринял попытку по уменьшению дифферента на «Марии», он приказал уменьшить боезапас двух первых башен главного калибра и носовой группы противоминной артиллерии, больше загрузив кормовые отсеки, перетасовав грузы. Но все эти мероприятия мало помогли с дифферентом. Бахирев после своего первого боевого недельного похода на «Императрице Марии» обратился к адмиралу Григоровичу с просьбой – для уменьшения дифферента на нос у линейного корабля «Императрица Мария» дать разрешение на снятие из переднего каземата двух 130-мм орудий, остальных будет вполне достаточно для защиты от атак эсминцев противника, а амбразуры заделать. То же было проделано и с более благополучной в этом отношении «Екатериной Великой». Командующий также решил все вопросы и с третьим линкором. Пока корабль находится в достройке, его надстройки и носовая оконечность переделываются по проекту корабельного инженера Маслова, который был разработан им еще в прошлом году в Петрограде для балтийских линкоров, но немного переработан инженером Юркевичем уже здесь, в Николаеве. Кроме того, Юркевич и прибывший в Николаев Костенко разработали новый проект по полной переделке носовой оконечности линкора «Николай I», которая уже осуществляется на заводе «Наваль». Модернизацию первой пары линкоров предполагалось начать с головного, после того как будет покончено с этим «Гебеном».

III

Солнце перевалило зенит и теперь опускалось на вторую половину небосклона, а мы все еще преследовали «Гебен». Он несколько раз менял свой курс, стараясь запутать «Дерзкий», следовавший на почтительном расстоянии позади линейного крейсера. Все эти попытки немцев оказались на руку только нам, так как мы сумели сократить дистанцию до тридцати миль. Но следующая радиограмма от Трубецкого пришла неутешительная – он упустил «Гебен». Немцы заманили Трубецкого в ловушку, но тому удалось выскользнуть из нее. Однако этим воспользовался «Гебен», и, куда он после этого взял курс, неизвестно.

– Где нам его теперь искать? Пошел ли он на юг к Босфору или на север к Варне? А может, прямо в Бургас, – высказал свое мнение командир линкора.

– Иван Семенович, ты как командир линейного корабля поставь себя на место Сушона. Поставил? А теперь скажи: куда бы повел свой корабль?

Кузнецов ненадолго задумался. Он не ожидал от меня такого вопроса.

– Ваше превосходительство, я даже затрудняюсь ответить. Но точно не пошел и не стал бы искать пристанище в Варне. Если где-то прятаться, то только в Бургасе. Все-таки этот порт находится в глубине бухты, которую защищают несколько мощных береговых батарей, подходы к порту заминированы. Там есть где поставить корабль так, чтобы его с моря не было видно, а без корректировки бесполезно обстреливать. Так что, ваше превосходительство, я пошел бы в Бургас.

– А попытку прорыва в Босфор ты что, не рассматриваешь?

– Если бы мне выпала возможность где-то отсидеться, пока блокада пролива не будет снята, то я так и поступил бы.

– Представь, я не буду снимать блокаду до тех пор, пока ты не вылезешь из своего Бургаса. И направлю на бомбардировку порта и находящихся в этом порту кораблей все свои гидрокрейсера, а с моря поддержу огнем орудий.

– Но вы не можете долго оставаться в море, вам нужен уголь, и, как только станет известно, что один из линкоров ушел для пополнения в Севастополь, вот тогда и предприму такую попытку прорыва. Оказаться между двух линкоров – смертельно для любого корабля, а если пойти на прорыв мимо одного, есть шанс прорваться. Все будет зависеть от удачи и выучки экипажа. Оба корабля получат тяжелые повреждения, но «Гебену» будет несравнимо ближе до своего берега, чем его противнику. А если еще подводную лодку, а то и все, оставшиеся в наличии у немцев, послать за поврежденным линкором, тогда можно и победу праздновать.