Комический роман
Шрифт:
В тот день одна молодая вдова, весьма любезная дама, госпожа Вийфлёр, пригласила комедианток ужинать (что Салдань мог легко услышать). Они вежливо отказывались, но, видя, что она так настойчиво и благожелательно просит, обещались быть. Потом они и пошли, но с большим числом провожатых, а среди них были именно те дворяне, какие играли в мяч, когда Дестен приходил снимать игральный зал, и множество других.
Это разрушило злой замысел Салданя и он не осмеливался обнаружить его перед столькими людьми, с которыми у него не было никаких счетов. Но он решился на гораздо большее злодейство, какое можно себе представить, а именно: похитить Этуаль, когда она пойдет от Вийфлёр, и под покровом ночи перебить всех, кто будет сопротивляться.
Три комедиантки отправились к ней ужинать и провести вечер. А как я вам уже сказал, эта дама была молода и очень обходительна, то это привлекало
Когда он уже мечтал и воображал, что добыча у него в руках, случилось, что какой-то духовный (не из числа слишком щепетильных, — и часто не из-за чего, — потому что посещал почтенные собрания и сильно любил комедию, [384] так что знакомился со всеми комедиантами, приезжавшими в Алансон, и близко сошелся и с нашей знаменитой труппой) шел провести вечер к госпоже де Вийфлёр и, заметив слугу (ни его самого, ни ливреи его он не знал), державшего за повод лошадь, и справившись у него, с кем он и что тут делает и тут ли его господин, он нашел его ответы страшно несуразными, а войдя в гостиную, где находилось все общество, рассказал о том, что видел и что слыхал, как в конце переулка бродят какие-то люди.
384
«...какой-то духовный... сильно любил комедию...» — Многие писатели того времени свидетельствуют, что духовенство нередко проявляло большой интерес к комедии, особенно высшее (примером может служить тот же кардинал Ретц). Иногда представления давались даже в домах духовных сановников (например, в доме архиепископа парижского). Это во многом объясняется особым покровительством театрам кардиналов Ришелье и Мазарини. В провинции интерес к актерам и театру был тоже велик. Большинство провинциальных трупп носило название «знаменитых»: так, театр Бейара, в котором начал играть Мольер, назывался «знаменитым театром».
Дестен, который заметил человека, закрывавшего плащом свое лицо, и постоянно держал в воображении Салданя, не сомневался более, что это он. Он, однако, не сказал ничего никому, а повел своих товарищей к госпоже Вийфлёр, чтоб сопровождать женщин, которые проводили там вечер. Но, узнав из духовных уст то, о чем вы уже слыхали, он еще более уверился, что это Салдань, который решился второй раз увезти его дорогую Этуаль.
Посоветовались о том, что им делать, и решили ждать развязки, а если никто не появится ко времени отхода, — итти со всеми предосторожностями, необходимыми в таких случаях.
Но не прошло много времени, как вошел незнакомый человек и, спросив мадемуазель Этуаль, сказал ей, что одна из ее приятельниц Хочет ей сказать слово на улице и просит ее выйти на минутку. Тогда поняли, что это была уловка Салданя, который хотел осуществить свое намерение, — а это и заставило всех приготовиться хорошенько его встретить. За лучшее сочли, чтобы никто из комедианток не выходил, но послали прежде одну из горничных госпожи Вийфлёр, и Салдань тотчас же схватил ее, думая, что это Этуаль. Но он был страшно удивлен, когда увидел себя окруженным большим числом вооруженных людей, потому что одни вышли через ворота на площадь, а другие — обычным выходом. Но так как у него было мало рассудка, как у всех подобных скотов, то, не Подумав, присоединятся ли эти люди к нему, он выстрелил из пистолета и легко ранил одного из комедиантов; но за этим последовало с полдюжины выстрелов в него. Его люди, услыхав шум, вместе того чтобы притти ему на помощь, поступили так, как обычно поступают негодяи, нанятые, чтобы убить кого-нибудь: они убежали, как только заметили сопротивление. Так же поступили и товарищи Салданя, который упал, потому что получил пулю из пистолета в голову и две в тело.
Принесли свет, чтобы его рассмотреть, но никто его не знал, кроме комедианток, которые уверились в том, что это Салдань. Думали — он мертв, но он на самом деле не был мертв, почему
Тело отправили на родину, где его и похоронили сестры и их мужья. Они оплакали его из благопристойности, но в душе были крайне довольны его смертью, — а я осмеливаюсь думать, что госпожа Сен-Фар сильно бы хотела, чтобы и ее муж имел подобную участь, так как он очень был похож на Салданя; но я не хочу слишком смело об этом судить. Юстиция сочла долгом совершить некоторые формальности; но, не найдя никого, кто бы жаловался или на кого бы жаловались, — да к тому же те, кого подозревали, были одними из самых знатных дворян в городе, — дело предали молчанию. Комедианток проводили в их гостиницу, где на следующий день они узнали о смерти Салданя, чему сильно радовались, так как могли теперь быть уверены в безопасности: потому что везде у них были только друзья и везде этот единственный недруг, так как он везде их преследовал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Продолжение истории Каверн
На следующий день Дестен и Олив пошли к священнику, настоятелю Сен-Луи [385] (что было более почетным званием, чем прибыльным местом, настоятеля небольшой церкви, расположенной на острове, который образовала река Сарт между алансонскими мостами), чтобы поблагодарить его за то, что при его посредстве они избегли величайшего несчастья, какого никогда уже с ними не случится, и это привело их теперь в полное спокойствие, потому что некого им уж бояться после злосчастной смерти подлого Салданя, беспрестанно их беспокоившего. Вы не должны удивляться, что комедианты и комедиантки этой труппы получили благодеяние от священника, потому что вы могли видеть из комических приключений этой знаменитой истории добрые услуги, какие три или четыре кюре оказали им в гостинице, где они дрались ночью, и заботу, с какой была пристроена и охраняема Анжелика, после того как ее нашли, и из других приключений, которые вы уже видели и которые вы еще увидите далее. Этот настоятель, едва познакомившись с ними, стал их близким другом, так что потом они часто хаживали друг к другу и едали вместе. Однажды, когда Сен-Луи был в комнате комедианток (это было в пятницу, когда не представляли), Дестен и Этуаль просили Каверн окончить свою историю.
385
Были настоятели разных родов; настоятель Сен-Луи принадлежал к полусветскому духовенству.
Принесли свет, чтобы рассмотреть труп
Сначала она было не соглашалась, но, наконец, кашлянув три-четыре раза и плюнув столько же раз (а говорят, что и высморкавшись), она была в состоянии говорить, когда Сен-Луи захотел уйти, думая, что тут есть какая-нибудь тайна, которую они не хотели чтобы знали все. Но его остановила вся труппа, сказав, что они были бы очень довольны, если бы он послушал их приключения.
— А я смею думать, — сказала Этуаль (у которой был ясный ум), что и вы, доживя до вашего возраста, испытали не мало, потому что ваш вид говорит о том, что вы не всегда носили сутану.
Эти слова смутили настоятеля, и он признался им, что его приключения неплохо бы дополнили часть какого-нибудь романа, вместо баснословных историй, какими их часто заполняют. Этуаль ответила ему, что она считает их достойными внимания и просит его обещать рассказать их при первом удобном случае, что тот весьма любезно и обещал. Тогда Каверн начала свою историю следующим образом:
— Борзая, испугавшая нас, прервала мою историю. Предложение, которое сделал барон Сигоньяк моей матери (через доброго священника), столь же ее огорчило, сколько меня обрадовало, как я вам уже говорила; и что еще более увеличивало ее горесть, так это то, что она не знала способа выйти из его замка: если мы сделаем это сами, то не сможем уйти далеко и нас смогут догнать и забрать, а потом, быть может, поступить с нами плохо. Да к тому же мы рисковали потерять свои костюмы, — они были нашим единственным средством существования. Но, по счастью, все это стало для нас возможным.