Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

Набоков Владимир Владимирович

Была также Алина, Александра Осипова, падчерица г-жи Осиповой, дочь ее второго мужа от прежнего брака (и любовница Алексея Вульфа, (1805–1881), буяна и повесы, автора дневника), впоследствии Беклешова. Страсть Пушкина к ней развивалась параллельно со всеми вышеперечисленными любовными историями, но особенно пышным цветом расцвела осенью 1828 г. и осенью 1829 г., во время посещений Пушкиным имения Вульфов.

И, наконец, была племянница г-жи Осиповой, Анна Керн (1800–1879), дочь Петра Полторацкого и сестры Николая Вульфа. Первый муж Анны, за которого она вышла еще совсем молоденькой девушкой, был генерал-майор, Ермолай Керн (1765–1841). Пушкин тщетно ухаживал за ней во время своих визитов в Тригорское летом 1825 г. Вскоре после этого она завела интригу со своим кузеном, Алексеем Вульфом, и только в феврале 1828 г., в Петербурге, она физически стала любовницей Пушкина.

¹¹кристал.Имеется

в виду «хрустальный бокал».

XXXIII

Освободясь отъ пробки влажной, Бутылка хлопнула; вино Шипитъ, и вотъ съ осанкой важной,   ⁴  Куплетомъ мучимый давно, Трике встаетъ; предъ нимъ собранье Хранитъ глубокое молчанье. Татьяна чуть жива; Трике,   ⁸  Къ ней обратясь съ листкомъ въ рук, Заплъ, фальшивя. Плески, клики Его привтствуютъ. Она Пвцу приссть принуждена; ¹²  Поэтъ же скромный, хоть великій, Ея здоровье первый пьетъ И ей куплетъ передаетъ.

XXXIV

Пошли привты, поздравленья; Татьяна всхъ благодаритъ. Когда же дло до Евгенья   ⁴  Дошло; то двы томный видъ, Ея смущеніе, усталость Въ его души родили жалость: Онъ, молча, поклонился ей,   ⁸  Но какъ-то взоръ его очей Былъ чудно нженъ. Отъ того ли, Что онъ и вправду тронутъ былъ, Иль онъ, кокетствуя, шалилъ, ¹²  Невольно ль! иль изъ доброй воли; Но взоръ сей нжность изъявилъ: Онъ сердце Тани оживилъ.

XXXV

Гремятъ отдвинутые стулья; Толпа въ гостиную валитъ: Такъ пчелъ изъ лакомаго улья   ⁴  На ниву шумный рой летитъ. Довольный праздничнымъ обдомъ, Сосдъ сопитъ передъ сосдомъ; Подсли дамы къ комельку:   ⁸  Двицы шепчутъ въ уголку; Столы зеленые раскрыты: Зовутъ задорныхъ игроковъ Бостонъ и ломберъ стариковъ, ¹²  И вистъ, донын знаменитый, Однообразная семья, Вс жадной скуки сыновья.

³лакомого улья[род. пад.] «Лакомый кусок». Прилагательное «лакомый» означает «изящный», «изысканный», «приятный на вкус», «аппетитный», «имеющий вкус».

⁶Сосед… перед соседом.Слово «сосед» употреблено здесь и в других местах в смысле «деревенский сосед», помещик той же местности.

⁷Подсели.Глагол «подсесть» в том смысле, как он употребляется здесь, означает «приблизиться к определенному месту и сесть там». См. главу Седьмую, XLIX, 11, «К ней… подсел».

¹¹ломбер.Карточная

игра испанского происхождения, популярная в Европе в семнадцатом и восемнадцатом веках. Она часто упоминается в сатирических стихах. См.: поэму в трех песнях Василия Майкова «Игрок ломбера».

XXXVI

Ужъ восемь робертовъ сыграли Герои виста: восемь разъ Они мста перемняли;   ⁴  И чай несутъ. Люблю я часъ Опредлять обдомъ, чаемъ И ужиномъ. Мы время знаемъ Въ деревн безъ большихъ суетъ:   ⁸  Желудокъ — врный нашъ Брегетъ; И, кстати, я замчу въ скобкахъ, Что рчь веду въ моихъ строфахъ Я столь же часто о пирахъ, ¹²  О разныхъ кушаньяхъ и пробкахъ, Какъ ты, божественный Омиръ, Ты, тридцати вковъ кумиръ!

¹робертов[род. пад. мн. ч. от «роберт»]. Происхождение этого английского слова неясно; употребляемое в связи с другими играми и видами спорта, оно восходит к шестнадцатому веку. В пушкинскую эпоху французы говорили «robre», a немцы «Robber». Таинственное «т» — которое заставляет предположить неправильное образование русского слова «роберт», употреблявшегося в восемнадцатом столетии — в действительности появилось, я думаю, в результате искажения слова «rubber», допущенного в голландском языке: «een robbertje whisten» <«роббер виста»>.

⁸Брегет.См. коммент. к главе Первой, XV, 13.

¹³Омир.Имя Гомера, согласно старинной русской поэтической норме. В других местах наш поэт употребляет правильное русское написание — «Гомер». Раньше (1818–20) он пользовался полностью офранцуженной формой имени, которое писал как «Омер». См.: «Руслан и Людмила», песнь IV, строки 147–53:

Я не Омер: в стихах высоких Он может воспевать один Обеды греческих дружин И звон, и пену чаш глубоких. Милее, по следам Парни, Мне славить лирою небрежной И наготу в ночной тени, И поцелуй любови нежной.

«Божественный» — также галлицизм, а упоминание о гомеровских пирах давно стало общим местом в литературе. Ср.: Байрон, «Дон Жуан», XV, LXII, 3–6:

Поспорят ли с Гомером музы наши, Описывая пышные пиры. <Пер. Т. Гнедич>.

И Вольтер, «Орлеанская девственница», песнь X:

…tous ces auteurs divins …ce bavard Hom`ere .............................. Ne manquent point… L'occasion de parler d'un repas. <…великие поэты, …и болтун Гомер, .............................. Не упускают… случай про банкеты поговорить. Пер. Н. Гумилева, Г. Адамовича, Г. Иванова под ред. М. Лозинского>.

XXXVII, XXXVIII

Две следующие очаровательные строфы появились только в отдельном издании Четвертой и Пятой глав в 1828 г. Из-за содержавшегося в одной из них легкого (и в действительности необоснованного) намека на Истомину (см. коммент. к главе Первой, XX, 5–14) Пушкин, в 1833 г. уже женатый человек, опустил эту строфу и ее продолжение в полных изданиях.