Коммод. Шаг в бездну
Шрифт:
Коммод схватился за голову.
— Юпитер всемогущий! Геркулес Непобедимый!! С вами еще был Сегестий, телохранитель моего отца. Помнится, я еще предложил вам свою помощь, но вы отвергли ее.
Он внезапно заливисто от всей души рассмеялся и добавил.
— Я все помню. Как, например, ты не вылезал из спальни моей матушки, — заметив испуг на лице стихотворца, успокоил его жестом. — Не бойся, меня это трогает не более чем нравоучения Помпеяна. Слушай, так ведь я полноправный участник тех событий и поэтому имею полное право принять участие в вашей пирушке. Свою долю выпивки и угощения
— Как прикажешь, государь, но Бебий предупредил, что ничего приносить не надо. В доме Лонга всего вдоволь. Клавдия Максима заказала огромного копченого осетра, доставленного с берегов Меотийского озера (Азовского моря). Его подадут заправленным оливковым маслом, уксусом и горчицей.
— Ты раздражаешь мне печень! — воскликнул Коммод. — Как это глупо с твоей стороны отказываться от императорских даров. Ничего, от фалернского даже наш гордый Бебий не откажется. Клеандр, прикажи захватить! Что ты морщишься, Тертулл? Уже загордился? Не по душе моя компания? Кстати, можешь называть меня Луций.
— Слушаюсь, Луций. Дело не в гордости, а в данном мною слове.
— Ну-ка, ну-ка? — уставился на него император.
— Бебий просил, чтобы все было тихо по — семейному. Помянем Сегестия, пожелаем доброго вдове Виргуле.
— Я что штурмом собираюсь брать его дом? — пожал плечами император.
Тертулл помялся, потом предупредил.
— Мы решили обойтись без музыкантов, флейтисток, фокусников. Без пения труб и боя барабанов.
Коммод хмыкнул.
— Так бы и сказал. Мне самому все эти славословия порядком надоели. И то верно — явимся пешком, без факелоносцев, глашатаев, ликторов. Вино без нас доставят, — лица прикроем накидками. Так подозрительней. Шучу, шучу…
До сих пор сдерживающий голос Публий буквально простонал.
— Луций, я тоже хочу с вами.
— Обойдешься. Займись бумагами. Там соберутся воины, будут вспоминать минувшие дни, а какой из тебя вояка.
— А как же Тертулл?
— Он будет нашим Гомером. Будешь, Тертулл?
— Так точно, господин.
Коммод, прищурившись, глянул на него, спросил совсем не к месту.
— Я смотрю, ты очень не хочешь вновь быть изгнанным?
— Очень не хочу, Луций.
— Ну — ну. Тогда старайся. Да, если мы пойдем без рабов, тогда ты потащишь мешок с золотом.
— Слушаюсь, цезарь.
Глава 3
Вечер прошел на редкость удачно. Присутствие цезаря не нагнало страха, не омрачило праздник. Он даже позволил обеим дочерм Бебия — девочкам — погодкам Сабине и Матидии, а также мальчишке, покататься у него на спине. Дети визжали от удовольствия. Мальчик — его тоже звали Луцием — буквально лип к тезке. Подобные знаки внимания были явно по душе Коммоду. Император вел себя на редкость примерно — разговаривал запросто, не прыгал с угроз на объявление милостей, не дергал себя за пальцы, не пялился на расцветшую к тому времени Клавдию, жену Бебия. Он взял с нее слово, что Клавдия сосватает ему достойную невесту. Пора, мол, и цезарю жениться. Лет тоже выразил желание обзавестись супругой, вот только денег маловато.
Коммод сразу оборвал его.
— О делах ни слова.
— Здесь, живет с нами, — несколько смутилась Клавдия. — Присматривает за девочками и… — она помедлила, потом добавила, — за маленьким Луцием.
— За этим шустрым негодником, который посмел влезть на меня как на пальму? Постой… — он на мгновение замер, словно вспомнил что-то. — Это не?..
Клавдия перебила его.
— Господин!
Император удивленно уставился на нее. Бебий и Лет напряглись, у Тертулла отчаянно забилось сердце. Однако император вовсе не обратил внимание на дерзость Клавдии.
— Ту имеешь в виду?.. — он многозначительно глянул на жену Бебия.
Клавдия кивнула и тяжело вздохнула.
— И ребенок ничего не знает?
Опять кивок.
— И знать ему не надо. Но как-то надо же ему объяснить. Кого-то ему следует считать своим отцом?
— Сегестия, государь, — вместо жены ответил Бебий.
— У тебя золотое сердце, Клавдия. Я подарю тезке доход в тысячу золотых в год. И не говори, Бебий, что у вас достаточно средств. Не надо пренебрегать помощью, даже если она исходит от императора. Кстати, о золотых. Полюбуйтесь на нашу новую римскую монету, которую сегодня начали чеканить в моих мастерских. Тертулл, мешок у тебя с собой?
— Да, государь.
— Покажи новые золотые.
Стихотворец сделал знак рабу, и тот принес кожаный мешочек. Тертулл развязал горловину и вынул оттуда несколько новеньких золотых аурелиев, на аверсе которых четко рисовалась голова молодого цезаря в короне. Вид у него был надменный, даже презрительный, но сходство было отменное. Надпись гласил «имп цезарь Коммод». На реверсе — опиравшийся на палицу Геркулес. Палицу поддерживали два пленных германца.
— Прелесть, а не чеканка.
— Предлагаю выпить за век Коммода, — предложил Лет. — Побольше бы Риму императоров, выросших в лагерях и знакомых с трудностями солдатской службы.
— Надеюсь, Квинт, ты не имеешь в виду Каллигулу, который тоже вырос среди солдат?
— Конечно, нет, величайший. Гай был больной человек, он не ведал, что творил.
— Это ты верно рассудил, Квинт. Мало быть знакомым с чаяниями рядовых легионеров. Надо еще иметь голову на плечах и не ошибиться в выборе девиза царствования. И я выбрал! — торжественно провозгласил Коммод.
— Так возвести нам его, государь! — воскликнул Тертулл.
— Геркулес Непобедимый!
Все встали, в том числе и Клавдия, и громко трижды прокричали.
— Ave, Caesar, imperator!
Коммод был явно польщен. Он помахал рукой и предложил всем занять места на ложах.
— Как радостно вновь оказаться в Риме среди родных людей. Ощутить неповторимую атмосферу, пропитанную латинской доблестью и желанием исполнить долг.
Он задумался, потом поднял руку.
— На этом о делах все. Вот о чем я подумал, глядя на семейное счастье, которым Минерва наградила Лонгов. Значит, мы с тобой, Клавдия, договорились, ты подыщешь мне невесту. Ищи подобную себе.