Коммодор Хорнблауэр
Шрифт:
— Я хотел бы узнать ваше имя и звание, мсье, — вежливо произнес он по-французски.
— Жюсси, батальонный командир инженерного корпуса Императорской армии.
Итак, военный инженер, майор. Важный пленный. Хорнблауэр поклонился и представился, а его ум лихорадочно работал над решением вопроса: как заставить майора рассказать всё, что тому известно.
— Я сожалею о необходимости, которая заставила меня захватить в плен мсье батальонного командира, — продолжал он, — особенно в начале столь многообещающей кампании. Но, возможно, в ближайшее время мне удастся организовать картель по
— Маршал герцог Тарентский будет рад услышать об этом, — ответил Жюсси, немного просветлев, — я принадлежу к его штабу.
Маршал герцог Тарентский был Макдональд, французский главнокомандующий на этом театре военных действий — сын шотландского изгнанника, бежавший из Англии после неудавшегося восстания юного претендента на престол — не исключено, что Жюсси главный военный инженер, а значит — добыча еще более крупная, чем Хорнблауэр мог надеяться.
— Вам исключительно не повезло, что вы попали к нам в руки, — сказал Хорнблауэр, — правда, у вас не было оснований предполагать, что в бухте оперирует британская эскадра.
— Действительно, никаких. У нас была абсолютно противоположная информация. Эти ливонцы…
Значит, французский штаб получает данные от местных предателей; Хорнблауэр и сам бы мог об этом догадаться, но лучше уж знать наверняка.
— Конечно, они столь же бесполезны, как и русские, — продолжал Хорнблауэр успокаивающе, — надеюсь, ваш император не встретил сильного сопротивления?
— Смоленск в наших руках и император движется на Москву. Наша задача — занять Санкт-Петербург.
— Но, очевидно, форсирование Двины будет представлять трудности?
Жюсси пожал плечами в свете лампы.
— Не думаю. Смелое движение через устье реки и русские вынуждены будут отступить, когда их обойдут с фланга.
Значит, вот чем занимался Жюсси: поиском удобного участка берега для высадки французских войск на занятую русскими сторону устья реки.
— Дерзкий ход, сэр, как раз в традициях Французской армии. Без сомнения, у вас есть подходящие суда, чтобы перевезти войска?
— Несколько дюжин барж и барок. Мы захватили их в Митау прежде, чем русские успели их уничтожить.
Жюсси вдруг замолчал, очевидно обеспокоенный тем, как много он рассказал.
— Русские всегда так неповоротливы, — проговорил Хорнблауэр тоном абсолютного согласия, — решительная атака, основанная на вашем замечательном плане, безусловно, не оставит им никаких шансов удержать эту позицию. Но извините ли вы меня сэр, если я буду вынужден вернуться к исполнению своих обязанностей?
Не было никаких шансов, что из Жюсси удастся выудить еще что-нибудь — по крайней мере, сейчас. Но по крайней мере, ему удалось узнать жизненно важную информацию о том, что в руках французов находится целая флотилия барок, которые русские не сочли нужным или просто не смогли затопить, а теперь французы собираются атаковать их прямо через устье. Внешне изображая полное безразличие, Хорнблауэр все же надеялся, что позже ему еще удастся разговорить Жюсси. Француз поклонился
— Мы возвращаемся к эскадре, — сказал он.
Маунд отдал приказы, после исполнения которых «Гарви» лег бейдевинд на правом галсе — пленные французы испуганно присели, когда тяжелый грота-гик пронесся у них над головами; бросаясь к парусам матросы натыкались на них. Пока Жюсси и Хорнблауэр беседовали, двое из пленных оторвали рукав от рубахи раненного и перебинтовали ему руку. Теперь они сидели на корточках под бортом, у самого шпигата, а «Гарви» медленно возвращался туда, где стоял на якоре «Несравненный».
Глава 18
— Весла, — негромко скомандовал Браун и команда барки перестала грести, — баковый!
Гребец, сидящий на баке втащил свое весло в шлюпку и схватил отпорный крюк, а Браун аккуратно подвёл барку к пирсу, мимо которого неспешно катила свои воды Двина. Толпа любопытных рижан наблюдала за маневром; теперь они уставились на Хорнблауэра, который взбирался вверх по каменным ступеням, на его эполеты, орденскую звезду и шпагу — все это ярко блестело в солнечных лучах. За длинным рядом пакгаузов, выстроившихся вдоль пирса, виднелась широкая площадь, со всех сторон окруженная средневековыми домами под острыми крышами, но у него не было возможности отвлекаться на то, чтобы повнимательнее осмотреть Ригу. Как обычно, для его встречи был выстроен почетный караул с офицером во главе, а позади караула виднелась массивная фигура губернатора, генерала Эссена.
— Добро пожаловать в город, сэр, — начал Эссен. Он был остзейским немцем, потомком рыцарей-меченосцев, которые завоевали Ливонию много веков назад и французский язык, на котором он говорил, немного напоминал то взрывное наречие, на котором изъясняются в Эльзасе.
Их ожидал открытый экипаж, запряженный двумя кровными лошадьми, которые нетерпеливо переступали на месте. Губернатор помог забраться Хорнблауэру и последовал за гостем.
— Проехать придется совсем немного, — продолжал он, — но мы используем эту возможность, чтобы люди смогли нас увидеть.
Экипаж ужасно трясся и подпрыгивал на мощёных булыжником улицах; Хорнблауэру пришлось дважды подхватывать и поправлять свою треуголку — она все время норовила съехать с его головы, тем не менее, пока они продвигались по улицам, полным народа, который с интересом глазел на процессию, он старался сидеть ровно и выглядеть бесстрастным. Не было ничего плохого в том, что жители осажденного города увидят британского офицера в полной форме — его присутствие послужит доказательством, что Рига не одинока в час тяжких испытаний.
— Рыцарский Дом, — пояснил Эссен и возница остановил лошадей у аккуратного старого здания, перед фасадом которого стояла цепочка часовых.
Их ждал торжественный прием: офицеры в мундирах, несколько гражданских в черном и много-много женщин в блестящих платьях. Нескольких офицеров Хорнблауэр уже встречал сегодня утром в устье Двины; подошел Эссен, чтобы представить наиболее значительных из приглашенных.
— Его превосходительство интендант Ливонии, — произнес он, — и графиня…
— Я уже имел удовольствие познакомиться с графиней, — вставил Хорнблауэр.