Комната по имени Земля
Шрифт:
Каким бы злобным ни был человек и как бы он ни пугал нас, не стоит от него «защищаться». Пока мы можем превратить переживания в любовь и свет, не стоит тратить ни время, не энергию на страх, на попытки удержать возле себя кого-то или что-то. Нужно всегда быть готовым учиться и расти.
27
Рождественская вечеринка оказалась какой-то инфернальной. Окно гостиной было слишком маленьким и выходило на деревянный забор. Льдисто-голубая пластиковая елка блестела гирляндами где-то в углу. Огромный телевизор не работал, как и музыкальный центр. Колонки возвышались в полутьме, точно обелиски. Куча людей двигалась под музыку в стиле электро. Несколько обкуренных парней развалились
Возле дверей стояла небольшая компания. Все как один были ровно закопченные, напоминая жареных цыплят, которых готовил мой отец, обмазывавший их предварительно веджимайтом. На всех обрезанные джинсы, короткие жилетки, купальники, перья, пирсинг, глиттер, повязки, цветочные венки и банданы. Я не могу ничего накручивать вокруг своей головы: мне всегда не хватает воздуха и кажется, будто я уже умерла.
Иду дальше, чтобы отыскать себе местечко, где можно расслабиться и не сталкиваться ни с кем лбом. Мне нравится просто танцевать. Для того, например, чтобы избегать вербального взаимодействия, которое всегда сводится к объяснению всякой хрени, доказательству хрени, разъяснению хрени, спорам о хрени, критике хрени, хвастовства всякой хренью, избегания хрени, драматизации хрени, хреновым шуточкам ниже пояса, отказа от хрени, защите хрени и нападении на нее, лжи и убеждению, что с хренью будет «все в порядке», — в общем, всему тому, что включает взаимодействие людей друг с другом, когда они много болтают ни о чем.
Своих собратьев я люблю, только когда у них захлопнуты рты. Так что танцы на вечеринке предоставляют возможность оставаться среди людей, но не говорить с ними.
Здесь довольно жарко, я устремляюсь к окну, но оно закрыто. Тщетно пытаюсь открыть его. Оно залито краской намертво. Давайте-ка притворимся, будто я ничего такого не делала. Потому что если кто-то заметит это, то обязательно спросит, а что эта чика тут делает, если ей нужно на воздух. И тогда я отвечу ему, что сама задаю себе точно такой же вопрос.
Люди в этой части комнаты оказались адептами БДСМ. На них сапоги-чулки на платформе, кожаные ремни с пряжками, парики и черная помада. Танцы их больше напоминали жесткое порево. У двоих были игрушечные пистолеты, стрелявшие пузырями.
По гостиной бродили несколько потных чуваков в огромных полосатых футболках и спортивных штанах, с золотыми цепями на шеях. У одного из них в ухе блестела серьга, а за ухом торчал свернутый косяк. Они пытаются быть незамеченными и при этом ко всем приглядываются. Точь-в-точь как я. Хотя, если серьезно, они, кажется, ищут, у кого бы что-нибудь стибрить. Вот не повезет кому-то, кто забыл закрыть рюкзак или сумку. Девчонки в трикотажных платьицах с психоделическими рисунками и с ожерельями из ракушек тоже выглядят подозрительно. Или, может, они просто хотят понравиться тем чувакам. Трудно сказать.
Двое мальчиков с огромными крыльями за спиной целуются взахлеб в самом центре комнаты. А чуть поодаль, вдоль стены выстроились девочки в кроссовках на массивной подошве, спортивных носках, спортивных шелковых трусах, топ-кропах и коротеньких толстовках с огромными капюшонами. Эти как раз не танцуют. Но когда они пытаются поговорить друг с другом, то вскидывают руки ко рту, и я вижу, как сверкают капельки кристаллов на их флуоресцентных акриловых гигантских ногтях. Девочки выглядят так, будто только что вернулись с пляжа, озера или с рейва, где все должны одеваться и вести себя одинаково, демонстрируя, что они одно племя, единое целое друг с другом, со своими телами, с природой и черт-те с чем еще.
Там они пытались найти тех, с кем пришли, куда-то звонили, выискивали драгдилера, пытались встретить какую-нибудь знаменитость, высмотреть киоск с чипсами подешевле, пытались проникнуть в ВИП-зоны, поставить свой лагерь поближе к сцене, пытались блевать, спать и получить какой-то новый опыт, которого у них еще не было.
Хотя, может, все эти люди,
Сейчас модно скорее казаться кем-то, чем быть им. Так что любой способен притвориться, что живет более полной жизнью и более независим, хотя на самом деле все не так. Можно же одеваться по последним модным тенденциям, отбивать нужный ритм, таскаться по фестивалям, впахивать как папа карло, постоянно тусоваться среди «смелых» и «оригинальных» только для того, чтобы стать похожим на них и чтобы всем остальным и самому себе тоже казаться «смелым» и «оригинальным».
Только вот проблема в том и состоит: чтобы быть «смелым» и «оригинальным», надо быть «смелым» и «оригинальным», а если ты пыжишься и пытаешься показаться таким, тратишь все силы, всю энергию и кучу времени на это, по-настоящему «смелым» и «оригинальным» не станешь.
28
Я нашла славное местечко возле елки, его, видимо, никто еще не присмотрел. Слева от меня девушка с косичками в пастельно-розовом с кружевами платье, больше похожем на комбинацию. Она двигает бедрами точно так же, как и я, смотрит на мои бедра и как будто фиксирует движения. Ее подруга, немного рассеянная, тоже в шелковом и тоже похожем на комбинацию, но менее кружевном платьице, только оливково-зеленом.
Она не смотрит прямо на меня, исподтишка наблюдает за моими движениями и делает то, что делает, — копирует меня. Наверняка благодаря этому она чувствует себя более непринужденно, я понимаю. Но вот сама не могу делать так, как она, не осознавая этого полностью, иначе обязательно бы подошла к человеку, которого копирую, и сказала бы ему: «Знаю, что подражаю тебе, но так я чувствую себя в безопасности. Мне кажется, у меня круто выходит, правда?»
Я чувствую себя здесь не в своей тарелке. У каждого тут как будто есть двойник, и это заставляет меня нервничать. Мое присутствие нарушает устоявшуюся иерархию. До этого их зеркальные нейроны как будто радостно срабатывали, а теперь все смотрят и одновременно не смотрят на меня, и все это замечают. Что ж. Просто закрою глаза и сама буду наблюдать за всем этим дерьмом.
Итак, что у нас есть. Музыка и комната, и пространство за ее пределами, и разум, и тело, и дыхание, и дух. Потом мое отношение к музыке и к комнате, и к пространству за ее пределами, и к разуму, и к телу, и к дыханию, и к духу. И вот теперь все остается как будто вне этой комнаты и разума, и тела, и дыхания, и духа. А еще луна. Я чувствую луну.
Прошлой ночью я видела сон о какой-то очень влиятельной женщине, которая обходила огромную толпу, и понимала, насколько она влиятельна, по тому, как все реагировали на нее. Они как будто сжимались, становились меньше, таращились на нее, у них перехватывало дыхание, а жесты становились отчаянными, напряженными, суетливыми, и при этом, прежде чем обращаться друг к другу, они внимательно смотрели на ее движения.
Она попросила профессиональных танцоров выйти вперед и станцевать для нее. Я не была профессионалом в этом деле, поэтому не отсвечивала. Но она встала около меня и потребовала, чтобы я станцевала для нее, и неудивительно, что я почувствовала себя униженной и была крайне оскорблена этой просьбой. Я не знала ни верных движений, ни темпа, вообще ничего. Я просто обняла себя за талию обеими руками, вскинула голову и начала покачивать бедрами, ощутив, как кислород разливается по моему телу, появляется даже там, где его никогда не было. Ничто уже не могло остановить меня, да и терять было нечего, потому что я не профессиональная танцовщица. Меня ничему не учили. Никаким правилам. В танце была только я и все, что вырывалось наружу изнутри меня.