Комната с видом на огни
Шрифт:
…На следующий день он лично посетил того самого модного психотерапевта, к которому недавно обращалась Анна Австрийская. Его печать и адрес клиники были на ксерокопии полученной Ехиным справки. Сам же документ, как и положено, следователь подшил в дело. Поначалу психотерапевт категорически отказался разговаривать с майором милиции:
— Вы поймите: это же врачебная тайна! Я не могу. Не имею права.
— Вот потому я пришел к вам сам, а не послал ребят из отдела. Я двадцать лет в розыске, и интуиция мне подсказывает,
— Какие убийства?
— Гибнут люди, так или иначе связанные с Австрийской. Ее так называемые обидчики. Меня интересует, нормальна она сама или нет.
Психотерапевт слегка замялся:
— Явных отклонений от нормы я не нашел. Хотя ее наследственность оставляет желать лучшего.
— А склонность к суициду? Была же попытка покончить с собой десять лет назад.
— Ах, вы и это знаете… Я попытаюсь вам объяснить…
— А я попытаюсь понять.
— Это скорее была игра. Игра в суицид. Попытка уйти от реальности, но с тайным желанием вернуться обратно. Ей надо было наказать своих обидчиков. Уверяю вас, что при этом она думала, как те будут рыдать на ее похоронах, как приедут телевизионщики и покажут все это в вечернем выпуске новостей. Игра на публику.
— Но так можно и заиграться.
— Можно, — согласился доктор. — У нее крайняя степень нервного истощения. Результат многолетней работы с утра до ночи, необходимость кормить семью. Она сама себя загнала. Эти головокружения, бессонница, провалы в памяти… Плохие симптомы. Вот на этой почве и может развиться патология. Я настоятельно рекомендовал ей лечение в стационаре. И вам не советую лишний раз ее дергать.
— А если будут гибнуть люди?
— Хорошо, я разрешаю вам поговорить с ней, но очень аккуратно.
— Спасибо. Я отношусь к этой женщине с симпатией, мне бы очень хотелось, чтобы это была не она. Но факты… Факты — вещь упрямая, — вздохнул Ехин. — Где появляется она, там потом появляется труп…
Анна не слышала, как в комнату вошла мама, почувствовала только мягкое прикосновение руки к волосами.
— Аня, ты не спишь?
— Что ты хотела?
— Надо его родителям сообщить.
— Я сама его похороню.
— Тогда найди Денисочкин паспорт, а то справку о смерти не дадут. Паспорт надо сдать. Потом надо дать телеграмму, пусть мать его приедет.
— Он никогда ничего не говорил о своих родителях. Я подумаю. В документе ведь указано место рождения. Пойди, мама, поищи его паспорт.
Мать вернулась через полчаса.
— Уж не знаю, куда он его задевал. Обыскала всю его комнату.
— Что за глупости! — рассердилась Анна.
— А может, еще где лежит?
— Может. Позови Стаса. Кто еще у нас любитель лазить по чужим письменным столам?
Шацкий вошел в комнату на цыпочках.
— Стас, ты не знаешь,
Стас вздохнул:
— Он его, наверное, перепрятал после того, как я влез в ящик письменного стола.
— Чушь какая, зачем Дэну прятать паспорт?
— Поищите в его комнате, в шкафу, — не отвечая на вопрос Анны, посоветовал Шацкий.
И паспорт действительно вскоре нашелся под кипой нижнего белья в платяном шкафу, сильно пахнущем ландышами. Дэн клал в белье ароматизированные подушечки.
Анна рассеянно листала паспорт, а Шацкий внимательно следил за ее лицом.
— Что это такое? — Анна замерла над раскрытой страницей.
— Где? — нагнулся к ней Стас. — Штамп о заключении брака, обычное дело. У тебя разве таких не было или уже ничего не помнишь?
— Дэн был женат?!
— Там есть еще одна страница.
Анна дрогнувшей рукой перевернула листок:
— Дети: Снегина Светлана Денисовна. Почему он никогда не говорил? Стас? Почему?
— Наверное, в его жизни это было досадной случайностью.
— Но девочка? И почему никогда не объявлялась его жена? — недоумевала Анна.
— Дэн не желал обсуждать со мной эту тему.
— А ты знал?
— Ну я же нашел паспорт, когда пытался выкрасть его поэтические опусы, — признался Стас.
— Почему не сказал?
— Что бы ты с ним сделала? Отлучила от своего дома? Выгнала бы?
— Не знаю. Сейчас уже ничего не знаю. Да и какая теперь разница? Ведь его больше нет, Стас, — тихо сказала Анна.
— Слушай, может, сообщишь его жене, если не хочешь послать телеграмму матери?
— Нет. Если он о них не говорил, значит, хотел остаться со мной, пусть и останется. Навсегда. Если они будут потом настаивать, я оплачу перевозку его останков на родину.
В коридоре послышались голоса, Анна поняла только, что мать пытается отстоять дверь в ее комнату.
— Стас, что там еще? Пойди посмотри. — Он тут же вышел из ее спальни. Через несколько минут приоткрыл дверь и взволнованно сообщил:
— Знаешь, величество, к тебе вновь милиция пожаловала. Может, отошлем? У тебя ведь есть справка от психотерапевта? Я могу подтвердить твою невменяемость. Позвони этому сладкоголосому проходимцу.
— Малиновскому? — Анна задумалась. — Все равно этот разговор когда-нибудь состоится. Пригласи господина сыщика ко мне в спальню, я не могу встать, ноги не держат.
— Как хочешь. Будут какие-нибудь пожелания насчет того, что мне говорить?
— Правду.
— Какую именно? — прищурился Стас.
— О том, что Дэн меня ревновал, что убил Панкова, а потом Юсупова, чтобы оказать мне услугу.
— Спасибо, что хоть предупредила.
— Ты о чем, рыжеглазый? Что ты знаешь? — тут же вскинулась Анна.