Комната страха
Шрифт:
Увлекшись такими мыслями, я едва не проскочила на красный свет на одном из центральных перекрестков, попятила машину, сердито обруганная сигналом вишневого «Опеля», чертыхнула себя за невнимательность. Дальше ехала, стараясь больше не увлекаться мыслями.
За образцовость в соблюдении правил дорожного движения меня и остановили. Из окна милицейского бело-синего «Форда», обогнавшего мою машину без соблюдения правил, высунулась рука с полосатым жезлом и помахала им в воздухе. Пришлось останавливаться. Что от меня надо служителям правопорядка на
Служители из «Форда» выходить не торопились. Привыкли, видно, что к ним спешат, протягивая документы.
Я вышла из машины, облокотилась на нее и ждала продолжения, радуясь хорошей погоде. Понятно, по рации гаишник разговаривает, видно отсюда, потому и не выходит. Чем я его заинтересовала?
Ну, вот и он. Мужчина — хоть куда. Особенно усы. Это тебе не трехдневная «грязь» над верхней губой. А без формы он смотрелся б еще лучше.
— Старший инспектор ГИБДД капитан Ивантеев, — представился привычной скороговоркой, небрежно вскинув руку к козырьку фуражки, — ваши права, пожалуйста.
Вот такое обхождение для меня приемлемо. А то как вчера — «давай, давай!», — вспомнить противно!
Я улыбнулась и полезла за сумочкой, и, пока ее доставала, он рассматривал мои ноги. Понравились они ему, а как же иначе? Даже не сразу глаза перевел на протянутую мной розовую карточку и техпаспорт. Пристроив на плечо сумку, встала рядом и поинтересовалась:
— За что, капитан Ивантеев, вы меня остановили?
— А вы торопитесь? — весело осведомился он, листая странички. — Должность у меня приятная, — и замолчал, дойдя до чего-то интересного.
— Нравится? — подыграла я ему, приветливому.
— Очень. Могу остановить красивую женщину и поговорить с ней немного. И узнать, как зовут — проблем нет…
Демонстрируя подтверждение этой возможности, он потряс в воздухе документами и вернул их мне. Даже вздохнул с сожалением, когда я бросила их в сумку, и совсем уже было собрался козырнуть на прощание, как рядом притормозил милицейский «жигуль», и серая, как кусок туалетной бумаги, рожа, высунувшись из окошка, прокричала начальственно:
— Жорка, досмотри машину, приказ помнишь?
Капитан помедлил, не желая так резко менять тон и становиться служакой, но «жигулевская» дверца щелкнула, из нее показались колено и плечо с майорским погоном, и Жорке Ивантееву ничего не оставалось, кроме как, нахмурившись, потребовать от меня:
— Гражданка, приготовьте машину к досмотру!
Это уже из области «давай, давай!».
— Смотрите, — покорилась я и отошла в сторону, чтобы не путаться под ногами.
Майор и капитан вдвоем сунулись к багажнику, открыли его и на удивление упорно занялись перебиранием всякой всячины, накопившейся там за лето. Ах, если б не нанесло этого СТРОГОГО начальства, ехать мне сейчас и вспоминать с улыбкой веселого гибэдэдэшника. Проверяют-то как! Тоже мне, террористку нашли с бомбой за…
У меня аж колени подогнулись! А обкрученная проволокой взрывчатка? Забыла я про нее напрочь, а значит, она до сих пор где-то
Боком, по-крабьи, но с оленьей грацией я отошла на тротуар, к пестрой, спасительной для меня толпе прохожих.
Может, не найдут? Утомятся горой барахла в багажнике и к проверке салона отнесутся формально? Отойду-ка я в сторонку, чтобы меня заметно не было ни с первого, ни со второго взгляда, и посмотрю оттуда, как будет обстоять это дело в итоге. Вот, к примеру, в ту телефонную будочку спрячусь.
Облюбованная телефонная будка стояла на примыкающей улице, метрах в пятидесяти от места событий, в хорошей тени деревьев сквера. Мне оттуда все будет видно как на ладони, а для того чтобы углядеть в ней меня, ментам придется проявить максимум внимания.
Если они что-нибудь найдут, то я сразу пойму это по их поведению и скромно ретируюсь на все четыре стороны. На три. Потому что их сторона для этого не подходит. А как выручать машину с автостоянки, куда ее обязательно отгонят, и как оправдываться — соображу после, в более свободную минуту. Сейчас же у меня все время — занятое. Самопрядов заждался уже своего паспорта.
Не оглядываясь, очень уверенно я пересекла людской поток и, войдя в тень улочки, заспешила к телефону. Ну, позвонить вздумалось женщине, пока милицейские специалисты трудятся над ее машиной, это так естественно.
Я, войдя в образ, даже жетончик в сумке нашарила, в прорезь опустила, сняла трубку и взялась нажимать на кнопки, дергая рычаг всякий раз, как набор срабатывал. И поглядывала, не забывала, на дела этих трудяг. «Девятка» теперь еще и с разинутым капотом стояла. Когда же они салоном займутся? И когда обеспокоятся моим отсутствием? Скучно становится. А что я, собственно говоря, время-то теряю!
— Алло? — после первого же гудка ответил мне густой и незнакомый мужской голос.
— Чекменева позовите, пожалуйста.
— Кто его спрашивает?
Вот это вопрос, хорошенькое дело! По этому, Костиному, спортзальному номеру мне еще никогда так не отвечали.
— Какая вам разница! — схамила я, возмутившись.
— В таком случае ничем помочь не могу.
Там дело пошло к тому, чтобы положить трубку, и я, встревожившись, поспешила представиться:
— Татьяна Иванова его спрашивает!
— Секунду, — густо отлили ответ.
— Татьянка, это ты?
Такие интонации я у Кости слышала после спарринга с серией противников, вступающих в бой один за другим без перерыва. Не могла я его так умотать прошедшей ночью, не могла в прямом смысле, потому что заснула после первого же «спарринга». А проснулась настолько поздно, что, как была, неумытая, помчалась домой переодеваться.
— Костя, у тебя неприятности? Что случилось?
— Чертовщина, Тань! — ответил он, уже приободрившись. — Взорвалась раздевалка. Ну, там, где мы душ принимаем, поняла?