Компас черного капитана
Шрифт:
Покончив с завтраком, мы с Шэлли ушли в теплицу, а задумчивый Фарри отправился на рынок.
То был странный день. Я чувствовал, как в душе моей напарницы поселилось тянущее ожидание. Она почти не разговаривала, совсем не улыбалась и ждала вечера с каким-то загадочным нетерпением и ужасом. Словно забившаяся в угол собачонка, которая, прижав уши, глядит на протянутую руку разъяренного хозяина и не знает, что с ней делать. То ли укусить, то ли позволить ему коснуться и сделать то, что тот собирался.
Даже когда я отпросился у Шэлли на обед сбегать в порт – та лишь тряхнула белыми локонами и отпустила меня, не
– Ты чего? – не удержался я. – Что-то случилось?
Он посмотрел мне в глаза, потом потупился и коротко мотнул головой. Меня манил порт, а жажда увидеть корабль черного капитана заставляла пританцовывать на месте, согреваясь под пронизывающим ветром.
– Ты меня пугаешь! – крикнул я приятелю и улыбнулся.
Он криво ухмыльнулся и молча толкнул сани, давая понять, что разговора не будет. Настроение друга тревожно кольнуло сердце. Мне все это совсем не нравилось – ни страх Фарри и Шэлли за завтраком, ни странное поведение девчушки в теплице (обычно она не умолкала ни на минуту).
Я чувствовал, что вечерний визит мастера Зорана закончится плохо.
Черный фрет выделялся на фоне остальных кораблей даже сильнее, чем пятипалубные громгары. Не такой громоздкий, не такой приземистый, с длинными мачтами, которые, возможно, даже видели паруса. У него был очень высокий нос, увенчивающийся изображением идущего в атаку рогатого воина. В обеих руках отлитая из металла фигура сжимала по секире.
Даже отсюда, с трактирной аллеи, дурманящей кухонными ароматами и запахами дыма, были видны матросы Радага, работающие на внешних палубах хищного судна. Признаюсь, раньше мне и в голову не приходило, что у черного капитана может быть команда. Я отчего-то полагал, что он путешествует только с гончими и демонический фрет управляется темной магией, а никак не простыми людьми.
Моряки скоблили борта, отбивали намерзший лед, чистили трапы и проходы на палубах.
Одно не давало мне покоя. В цирковом караване, пришедшем в Кассин-Онг, фретов не было. Может быть, этот капитан с Берега и не Радаг вовсе? Но как тогда объяснить присутствие Ар, женщины Гончей, в городе?
Ответом мне было зрелище десятков судов, заполонивших порт. Она могла прибыть на любом из них. С чего я вообще взял, что это должен быть фрет?
Сегодня приморозило. Мне приходилось то и дело пританцовывать, слушая скрип «кошек» об лед. От пара заиндевели шарф и воротник. Теплый капюшон, наброшенный поверх шапки, тоже покрывался инеем. Сегодня было минус сорок, не меньше.
Несколько минут я задумчиво изучал далекий фрет, а потом поступил так, как поступал уже не раз. Отодвинув обязанности на второй план, надеясь, что Шэлли меня простит за опоздание, я отправился к спуску в портовый кратер.
Навстречу то и дело попадались моряки: кто торопился по делам, кто праздно шел пропивать свое дневное жалованье. Жизнь в кратере бурлила. Вдоль судов ходили инструментарии, проверяя состояние кораблей. На палубах работали матросы. Маленькие тягачи ползали по узким колеям меж своих старших товарищей-ледоходов. С военного громгара, возвышающегося над прочими судами,
Несколько приземистых скортов торчали в очереди к грузовым подъемникам, ожидая, пока разгрузится первый из них. Портовые работники таскали с его палубы тяжелые тюки и сбрасывали их на площадку. Медленно, с грохотом проползла баржа с железным лесом. Она очень неторопливо свернула в канал к Рабочему району. Длинные черные столбы, омытые кровью несчастных лесорубов, отправлялись в свой последний путь, для того чтобы в чадящих кварталах преобразиться, став частью чего-то большего. Частью чьей-то жизни, чьего-то ледохода, чьего-то дома.
Я быстро добрался до нужной мне пристани, и тут мне улыбнулась удача. Вернее, оскалилась. На трапе, ведущем с борта фрета, появился мужчина в очень теплой шубе. Рядом с ним шла девушка. Несомненно, уже знакомая мне Гончая. Да и мужчину я узнал сразу.
Черный капитан Радаг. Из-за шарфов я не мог разглядеть его лица, но мертвую ауру почувствовал сразу. Повелитель ледовых гончих неторопливо шагал в мою сторону. Сердце екнуло, и мне стоило больших усилий не броситься наутек, привлекая его внимание. Вместо этого я подошел к краю пристани и склонился над одним из перил, делая вид, что осматриваю его на предмет повреждений. К горлу подкатил неприятный комок.
«Зачем ты пришел сюда? Он узнает тебя! Узнает!»
Тщательно глуша в себе страх, я пытался убедить себя в том, что невозможно в большом городе, среди закутанных в теплые одежды фигурок, узнать мальчишку, которого видел во тьме и несколько месяцев назад. Но куда там. Разум лихорадочно сражался с обезумевшим от ужаса сердцем, но победить не мог. Потому я бесцельно озирал обледеневшие перила, едва ли не втягивая голову в плечи. Слух обострился, и сквозь грохот порта я услышал скрежет «кошек» Радага и Ар, которые поравнялись со мною.
– Погоди, – сказал черный капитан, и они остановились. Я забыл, как дышать, пристально «разыскивая неполадку».
– С тобой все хорошо, мальчик? – тихо спросил меня Радаг.
«Все… тебе конец…»
Они стояли за моей спиной, и я чувствовал пустоту черного капитана и скучающий интерес его подручной.
– Чего ты так боишься? – не дождался он ответа.
– Мастер Райдэлан будет ругаться, если поручень шатается. Вот я смотрю. Я говорил ему, что все хорошо, а он сказал, что плохо, – затараторил я, так кстати вспомнив имя хозяина «Теплого Стана». Для убедительности я потянул на себя поручень, который промерз так, что его сложно было бы сорвать даже с помощью тягача. – Он обещал выпороть меня.
«Обернись, иначе они тебя раскусят!»
На одеревеневших ногах я повернулся к моим врагам и поблагодарил Темного Бога за вечную зиму. Мое лицо так кстати скрывал шерстяной шарф, и только он защищал меня от тяжелого взгляда Радага.
«Мало ли сколько подростков бродит по улицам Снежной Шапки! Я же не из Кассин-Онга. Ты не можешь меня узнать».
– Мне кажется, что ты врешь, – равнодушно произнес Радаг, и меня заколотило от ужаса. Мне показалось, будто он пытается прочесть мои мысли. – Ты почему-то боишься именно меня.