Комплекс Мадонны
Шрифт:
— Это-то и беспокоит меня.
— Через шесть месяцев это не будет иметь никакого значения.
Барбара заметила их сидящих в гостиной перед камином. Держа в руках стаканы, они о чем-то шептались. Она метнулась к лестнице, и Тедди последовал за ней. Барбара настояла на том, что ей необходимо переодеться перед тем, как войти в гостиную, и Тедди, которому так не хотелось быть одному, развел руками и отпустил ее в спальню. Развернувшись, он направился в гостиную, принуждая себя быть жизнерадостным и полным улыбок. Робби, поднявшись, раскрыл объятия и сгреб отца в охапку. И сразу Тедди уже не надо было притворяться, ибо физическое прикосновение к сыну разбудило всю любовь, которую он испытывал к Робби.
Поцеловав Элейн в обе щеки, он сказал:
— Добро пожаловать в нашу семью.
Элейн тоже поцеловала его, и Тедди,
— Ты действительно хочешь выйти за этого малыша, Элейн?
— Ну, если он закончит учиться, найдет себе работу и пообещает любить, чтить и слушаться меня, я подумаю.
— Надеюсь, вы собираетесь жить в Нью-Йорке?
— Мой отец пытается убедить нас остаться в Бостоне…
— Только Нью-Йорк, — властно произнес Робби.
— Слушаюсь большого начальника, — сказала Элейн.
— Так ее, так, Робби, одень ей на шею цепь и не давай воли.
— Послушайте, вы оба, если вы будете так обращаться со мной, я позвоню своему отцу.
Тедди позвонил в маленький колокольчик, лежавший на столе, и появился Джордж с шампанским, бокалами и блюдом с черной икрой.
— Вижу, все это будет одним сплошным похмельем, — сказала Элейн.
— Ты еще не сломал эту девчонку, Роб?
— Я не могу заставить ее выпить спиртное; может быть, ты сможешь заставить ее понять, что в жизни есть кое-что помимо лимонада.
Тедди силой вставил бокал с шампанским в руку девушки и повелительным голосом произнес:
— Выпей это, Элейн. И у тебя на груди вырастут волосы.
— О, благодарю, это будет очень кстати.
Тедди прислушался к звуку своего голоса. Он казался сердечным, беззаботным, с юмором немецкого бюргера средних лет. Это был голос Тедди времен до Барбары, и бизнесмен подумал: можете оставить себе этого Тедди; мне больше по душе новый. Но именно старый образ и любил Робби, именно он вписывался в роль отца семейства. Он даже представил такую картину: он седой древний восьмидесятилетний патриарх, качающий на коленях орущих малышей, открывает счета на крошек, силящихся впервые выговорить «па-па», заботится о своем здоровье на тихих водных курортах и получает инъекции в железы, чтобы можно было безболезненно скатиться в окончательный хаос дряхлости. Пять лет вместе с Барбарой — а почему только пять, десять, пятнадцать? — будут значить больше, решил он, если эти годы будут заполнены волнением, любовью, зачаровывающей радостью. Тедди отверг подобного дедушку. Пусть они, Робби и Элейн, ищут себе кого-либо другого, чтобы он нянчился с их детьми, просиживал ночи напролет у колыбели, торчал с беззубыми семилетками у телевизора во время диснеевских мультфильмов. Тедди приведет в порядок свои финансовые дела (нет причин не делать этого) и проведет остаток дней, плавая по Средиземноморью, играя в клубах Монте-Карло, нежась на солнце на вилле на Антибах или у мыса Ферра, неподалеку от Гету и Ла Бон Оберж, посещая казино и скачки в Гоу-Карт. Барбара провела месяц на юге Франции, живя в убогом дешевом пансионе. Тедди покажет ей, как надо это делать. «Узо» в Афинах, «Кеф» в Танжере, они будут развлекаться и путешествовать так, как это доступно только богатым. На следующей неделе надо будет завершить сделку с этим упрямым греком по поводу яхты. Она стоит миллион долларов. Все что угодно будет лучше, чем вежливая услужливость семьи Элейн. Убийце требуется другой стиль поведения. Тедди подумал, как отнесется Элейн, если он скажет ей, что повинен в смерти одного старика. Вероятно, она сбежит без оглядки, бросив Робби и его безумного отца. Тедди с нетерпением ожидал появления Барбары, время от времени вставляя слово в разговор, который затрагивал такие темы, как планы купить квартиру в деревне с обшитой деревом кухней и студией, в которой могла писать картины Элейн — «Там должно быть естественное освещение», — часто ездить в Уитни, Гагенхейм, эти чудные французские ресторанчики — «в деревне их полно». И все это они сделают с его благословения. Тедди задумался: интересно, Робби уже спал с Элейн? Вероятно, нет. Заниматься этим до свадьбы — непристойно. Сексуальная революция прошла мимо семьи Уэстин. А если Робби уже затаскивал ее в постель, как у них все было? Наверное, скучно и старомодно, не то что у них с Барбарой. Вспоминая вечер, когда он напал на Барбару, Тедди мысленно похлопал себя по спине; он это заслужил. После этого можно с радостью раскроить себе череп. Это уже не будет иметь значения. Некоторые мужчины так никогда и не узнают об опасностях, которые сулят такие отношения с женщиной. Тедди выхватил кусок своего
Он поймал себя на том, что спросил вслух:
— Вы уже наметили себе конкретную дату?
Тедди подумал, передалось ли собеседникам его полное отсутствие интереса. Скорее всего, нет.
— Мы думаем, восемнадцатого июня. Это будет через две недели после выпуска, и у Робби будет возможность определиться.
Ее забота о Робби была ужасно милой и трогательной. Ведь парень мог запросто привести домой какую-нибудь сварливую язву и поставить отцу ультиматум: «Люби меня, люби мою собаку», мальчики из приличных семей поступали гораздо чаще так, чем иначе. Стало модным посылать родителей ко всем чертям. Робби мог бы причинить и большую головную боль: он мог бы связаться с какими-нибудь педиками и теперь разгуливал бы в невообразимом балахоне и поклонялся бы Марио Монтесу, самому пышному парню в мире. С этим уже не справились бы никакие заморские врачи. Некоторые друзья детства Робби пошли по этому пути. Тедди иногда сталкивался с их отцами — серыми измученными людьми, которые, несмотря на все свое состояние, носили на лицах приметы неудачников.
Тедди ненавидел себя за то, что осуждал поведение молодых людей. Какое право на это имел убийца? Никакого!
— Я все устроил, ты можешь забрать в «Уинстоне» обручальное кольцо, — сказал он.
— Па, у Лейни есть старое кольцо, которое ей оставила ее бабушка. Само по себе оно не очень ценное, но Лейни хочет, чтобы именно оно было обручальным кольцом до тех пор, пока я сам не смогу купить другое.
— Я этого не допущу. Ты можешь позволить себе купить на собственные деньги кольцо прямо сейчас.
— Но это же не мои деньги — это деньги, которые ты положил на мой счет.
— Я что, повинен в каком-то преступлении — судя по тому, как это у тебя прозвучало?
— Кто говорит что-то о преступлении?
— Тогда почему ты стараешься сделать так, чтобы я почувствовал себя виноватым? Элейн скоро станет моей невесткой, и это дает ей некоторые привилегии. Знаешь, Роб, этот разговор начинает раздражать меня.
— Решено, в понедельник я заскакиваю в «Уинстон».
— Разумная девочка. — Тедди решил усилить свое положение. — Послушай, Роб, если меня собьет машина или случится еще что-нибудь и я отдам концы, ты ведь унаследуешь эти деньги, ведь так? И если такое произойдет, ты что, будешь жить в какой-нибудь дыре, а все отдашь на благотворительность, или как? Это наши деньги. Неужели ты думаешь, что родители Лейни будут возражать? Так что успокойся и не думай, что я краду твое достоинство тем, что что-то для тебя делаю.
Робби задумчиво кивнул. Просто нельзя не любить этого человека, его силу духа и отсутствие тщеславия, которое вселяют деньги в молодых людей.
— Ты ездишь в убогой развалившейся колымаге, в то время как можешь позволить себе Бог знает что — «феррари». За два года ты не купил себе ни одного приличного костюма, питаешься в забегаловках, каждое лето подрабатываешь за гроши — а мне не позволяешь для тебя хоть что-нибудь сделать. Что ты хочешь этим доказать? Что ты лучше меня и можешь прожить без моей помощи?
Робби начал было говорить, но Тедди махнул ему рукой.
— Ты лучше меня. Признаю это. Состязание закончено. Ты победил. Я сдаюсь, ты честно и справедливо побил меня в этой игре.
— Я вел себя глупо, — признался Робби.
— Аллилуйя! А теперь займемся шампанским. Нам надо прикончить целый ящик, а у нас на это всего лишь два дня.
Черт возьми, где Барбара? У Тедди мелькнуло ужасное подозрение, что она собрала свою сумку и теперь пытается улизнуть из дома. Робби слышал, что в доме гостья, и даже не спросил о ней. Вошедший Джордж подал на серебряном подносе сложенный лист бумаги. Сердце Тедди беспокойно забилось. Он взглянул на записку: «Извини, не думаю, что смогу сделать это. Ложусь спать». Тедди дописал неровными нервными каракулями: «Я стащу тебя вниз силой. Говорю это серьезно». Он передал записку Джорджу.
— Будьте добры, передайте ей это.
Нетерпеливо встав, Тедди наполнил бокал Элейн, затем бокал сына.
— Не покажусь ли я любопытной, — сказала Элейн, — если спрошу, что это за тайна?
— Никакой тайны нет. Я пригласил сюда одну женщину, и она немного стесняется встретиться с вами обоими.
— Чем она занимается? — спросил Робби.
— Она переводчица в ООН.
— Вы попросили ее выполнить для вас какой-то перевод? — Элейн спросила это настолько серьезным голосом, что Тедди не смог сдержать нервного смешка.