Компот из запретного плода
Шрифт:
– Мне девяносто лет! – обиженно воскликнула Анна Ивановна.
Зал грохнул от смеха.
– Маски снимите, – загалдели присутствующие, – на морды посмотреть хотим!
Мадлен подняла руку.
– Спокойно, господа, вас никто не обманывает. Только лиц они не откроют. Анна недавно вышла замуж, ее супруг – тридцатилетний парень. Конечно, некрасиво врать, но Анечка не сообщила ему свой подлинный возраст. А Николай пристроился на новую работу, где его считают молодым специалистом. Вот почему и она, и он хотят сохранить инкогнито. Впрочем, если под вашим давлением они и решатся снять маски, ничего это не даст,
Зрители заржали.
– Гоните врунью!
– Нашли дураков! Неужели думаете, что в такой цирк поверим?
Ольга слегка растерялась, но Мадлен сохраняла олимпийское спокойствие.
– Считаете меня обманщицей? – прищурилась она. – Сейчас оправдаюсь.
Не успела Зайка раскрыть рот, как гостья вышла на середину студии и мгновенно скинула платье, под одеждой оказался купальник. Кудо легко встала на мостик, затем перешла в стойку, перекувырнулась, взяла себя за носок правой ноги и, продемонстрировав идеальную растяжку, замерла в вертикальном шпагате.
– Ну как? – поинтересовалась она у присутствующих. – Сколько мне лет?
– Двадцать пять, – взвизгнула тетка в первом ряду.
– Тридцать, – перебил ее дядька из второго.
– Ну, учитывая, что мужу на четвертый десяток перевалило… – завела было бабка в левом углу студии, но Мадлен перебила старуху:
– Это мой сын Вадим, ему пятьдесят два.
Тут уж вместе с залом захихикала и Оля.
– Сколько же вам лет? – донеслось со стороны зрителей.
– Я возраст не скрываю, – улыбнулась Мадлен, – и маску на лицо не надеваю, замуж не собираюсь, хватит, навыходилась. Позавчера отметила семьдесят.
– Брехня! – затопали ногами присутствующие, а Оля, глядя на возмущенных людей, обозлилась на редактора, выпустившего в прямой эфир такую лажу.
Кудо вынула из сумки паспорт.
– Хотите посмотреть?
– Давай сюда, – согласились участники шоу.
Бордовая книжечка пошла по рядам, и по мере того, как она переходила из рук в руки, возмущение сменялось молчанием. Кудо и впрямь оказалось семьдесят.
Стоит ли говорить, что после программы лоток с книгой «Молодость навсегда» снесло могучим ураганом, а потрясенная Ольга привезла Мадлен и Вадима в Ложкино.
– Цикл занятий длится год, – щебетала Зайка.
– Двенадцать месяцев? – ужаснулась я. – Они станут жить с нами триста шестьдесят пять дней?
– Послушай, – взвилась Зайка, – конечно, удовольствие дорогое, и чужие люди не всегда приятны, но игра стоит свеч.
– Отчего бы нам не купить книгу и не заниматься самим? – робко предложила я.
Зая насупилась.
– Мы живо все забросим, один денек посидим на диете, и все, и упражнения делать никто не станет. Вот ты ходишь на беговой дорожке? Пользуешься спортзалом, который оборудовали с самыми благими намерениями?
– Нет, – призналась я.
– То-то и оно! – торжествующе воскликнула Зайка. – А Мадлен и Вадим правильно наладят наш быт. Тут, оказывается, имеет значение все: питание, упражнения, очистительные процедуры, одежда, постель!
– Но почему год? – продолжала сопротивляться я.
– Меньше чем за двенадцать месяцев не перестроимся. Нам, кстати, повезло. У Мадлен и Вадима есть еще два клиента, фамилий они, естественно, не называют, но по некоторым оговоркам понятно – люди с самого верха, из администрации президента!
– Значит, я превращусь в сперматозоид, – вздохнула я, – пять десятков лет назад меня и в проекте не было, кстати, тебя, Кеши и Машки тоже. В Ложкине после омолаживающих процедур останется лишь Дегтярев, в виде младенца в пеленках, и погибнет от голода!
– Не идиотничай, – зашипела Зайка, – тебе что, не хочется стать двадцатилетней?
– Ой, нет, – испугалась я, – ни за какие коврижки! Я в ту пору была замужем за Костиком! Это кошмар! Ни хорошей работы, ни денег, зато куча проблем. Нет уж, мне сейчас намного лучше, в Ложкине и со счетом в банке.
– Все останется, только резко помолодеешь!
– Ну… В принципе, мне и так хорошо!
– Нельзя быть эгоисткой, – с задором боевого петуха налетала на меня Ольга, – посмотри на Дегтярева – пузан! Нагнуться не может. Кеша, кстати, постоянно жалуется на спину.
– Вот пусть Кудо ими и занимается.
– Программа семейная!
– Не хочу!!!
Зайка всхлипнула.
– Конечно, сама великолепно выглядишь! На лице ни морщинки, волосы шикарного оттенка и блестят. А у меня вокруг глаз «гусиные лапки» и цвет волос потускнел.
– Зая, не ерунди, ты преувеличиваешь. Хочешь, открою тебе один секрет? Я давным-давно крашу волосы.
– Чем? – разинула рот Ольга.
Потом она погладила меня по голове и констатировала:
– Врешь, шевелюра мягкая, блестящая, и цвет живой! Крашеные волосы смотрятся иначе, они тусклые!
– Нет, я покупаю краску «Палетт», ее делает компания «Шварцкопф и Хенкель». От души советую, легко пользоваться, я, например, теперь даже в салон не хожу, не люблю без толку тратить кучу времени. Сама намазываю волосы «Палетт», подержу указанное в инструкции время, смою, и гляди, как здорово! Хочешь, дам попробовать? Держу небольшой запас любимого оттенка в ванной.
Ольга заморгала, потом топнула ногой.
– «Палетт»! Так я тебе и поверила! А то я крашеных волос не видела!
– Ей-богу, не вру! Сейчас принесу коробку.
Зайка зашмыгала носом.
– Вот ты какая! Только о себе печешься. А о нас позаботиться не надо? Меня, старую и морщинистую, выгонят из кадра, полковник окончательно превратится в кабана, Кешка сляжет с негнущимся позвоночником!
По румяным щечкам Заюшки ручьем покатились слезы. Мне стало стыдно, в конце концов, большой беды от Кудо не будет, скорее всего, станут потчевать нас собственноручно собранной и высушенной крапивой да заставят делать гимнастику по утрам. Домашним очень скоро надоест вставать ни свет ни заря и маршировать вокруг дома, вот тогда Мадлен с Вадимом уедут. Никто их целый год держать тут не станет, тот же Аркадий взбеленится очень быстро. Правда, пока отсутствует Дегтярев, Кеша не сумеет противостоять Ольге, но, когда полковник вернется, мужская часть семьи объединится в мощный отряд – и прощайте, геронтологи! Сейчас мне не следует спорить с Зайкой, решившей получить очередную игрушку, иначе потом не избежать скандала. Ольга сядет на боевого слона и растопчет Дашутку. А потом она еще лет тридцать при каждом удобном случае станет говорить: «Вот когда ты турнула врачей…»