Компромат
Шрифт:
Сложила в сумку документы, косметичку, папку с бумагами и внимательно поглядела на себя в настенное зеркало.
Не очень молодая, но еще не утратившая былой привлекательности женщина.
Подполковник Редченко не однажды строил ей глазки в столовой прокуратуры.
Возможно, в порядке исключения он пойдет навстречу ее просьбе.
Архивная служба МВД размещалась в левом крыле огромного, на полквартала раскинувшегося здания, занимая второй этаж.
Перед кабинетом Редченко Клавдия поправила прическу и высоко
Подполковник был известным бабником, слава о его приключениях распространилась далеко за пределы МВД.
Притчей во языцех стала история про то, как Редченко, пытаясь охмурить новенькую повариху Розиту, спрятался в огромной кастрюле, а кастрюлю отправили в холодильник и закрыли на выходные дни.
Подполковник спасся от голодной и холодной смерти единственно тем, что двое суток без устали перетаскивал из одного угла холодильника в другой и обратно обмороженные телячьи туши, время от времени перекусывая сырым мороженым мясом.
Когда утром в понедельник ни о чем не подозревающая Розита отперла дверь холодильной камеры, она застала полуголого, в мыле подполковника, падающего с ног от усталости, но вполне собою довольного. От Редченко пахло потом и валил густой пар.
Легенда гласила, что бастионы Розиты после этого происшествия не устояли перед таким натиском стареющего донжуана.
Впрочем, Клавдия вовсе не была уверена, что эту историю не сочинил сам подполковник исключительно для поддержания своей рисковой репутации.
— Клавдия Васильевна! — восхищенно пропел Редченко, поднимаясь из-за стола. Улыбка его прямо-таки источала мед. — Какими судьбами, драгоценная моя?
— Пришла на поклон, — не стала церемониться Дежкина, — хотите бейте, хотите нет, но только помогите!
— Все, что в моих силах, сделаю! — уверил подполковник, усаживая Клавдию в кресло и опускаясь в другое — напротив. — Разве я могу устоять перед просьбой такой женщины?
— Лев Валентинович, я пришла умолять вас нарушить… единственный раз нарушить служебные правила.
— О? — удивился Редченко.
— Мне нужно найти людей, изображенных на этой фотографии, — Клавдия извлекла из хозяйственной сумки Венин снимок. — Вот этих четверых. Вернее, троих, — поправилась она, — поскольку этот человек, мне наверняка известно, уже мертв. Что касается оставшихся, то у меня имеются сведения, что это сотрудники вашего ведомства.
По мере того как Дежкина излагала свою просьбу, лицо подполковника мрачнело.
Теперь уже трудно было поверить, что минуту назад оно излучало радушие.
— Пожалуйста, — прибавила Клавдия, от которой, разумеется, не укрылась эта перемена, — для меня это вопрос жизни и смерти. Поверьте, на карту поставлена судьба моей дочери. Больше я ничего объяснить не могу, просто умоляю оказать мне эту услугу.
Подполковник медленно извлек из кармана брюк массивный портсигар, раскрыл его, пустив мутноватый
— Однако, — сказал он, щелкая зажигалкой и глубоко затягиваясь, — странные у вас желания, доложу я… От вас, Клавдия Васильевна, я с куда большим удовольствием выслушал бы иные слова… — Он сделал огромную паузу, предоставляя гостье возможность потомиться в ожидании. — Я не призываю помнить мою доброту, — продолжал Редченко, — поскольку мой поступок продиктован исключительно эгоистическими чувствами. Если вы пообещаете, что еще не раз заглянете ко мне на огонек и не тогда, когда нужда припечет, а просто так, по-свойски, я пойду на это нарушение…
— Я обещаю, — поспешно согласилась Клавдия.
— Уговор дороже денег, — сказал как припечатал подполковник. — Посидите десять минут. Если хотите, могу заказать вам чаю.
— Нет-нет, не надо беспокоиться.
— Как знаете, — пожал плечами Редченко. — Впрочем, для чая у нас будет другое время…
И он удалился, прихватив с собой Венин снимок.
Клавдия откинулась в кресле и мучительно вздохнула. Господи, не хватало еще нахрапистых ухаживаний подполковника! На что только не пойдет человек ради своего ребенка…
Ждать пришлось долго, с добрый час.
— Соскучились? — игриво пророкотал Редченко, возникая наконец на пороге кабинета. — Я же говорил: закажу чаю — напрасно отказались.
— Ну? — нетерпеливо произнесла Дежкина.
Подполковник шумно опустился в кресло и швырнул фотографию на журнальный столик.
— Ничем не могу порадовать, Клавдия Васильевна, — сообщил он, вытирая испарину со лба. — Откуда у вас сведения, что эти люди — наши сотрудники?
— То есть? — не поняла Дежкина.
— Такие личности у нас не числятся.
Клавдии понадобилось несколько мгновений, чтобы осмыслить его слова.
— Не числятся? — для верности переспросила она. — А здесь нет ошибки?
— Разве только ошиблись вы, — развел руками Редченко.
Покинув здание, Клавдия проголосовала на перекрестке и остановила такси.
— Куда едем? — весело поинтересовался водитель.
— Вперед.
Пятница. 7.19–9.38
Когда дверь за женой закрылась, Федор Иванович взял швабру и поплелся на кухню.
Все разбежались — и Максим, и Клавдия, — оставив его в одиночестве со своими тяжелыми мыслями.
Федор Иванович разжег на плите огонь, наполнил чайник водой из-под крана и задумался.
Еще вчера ему в голову пришла отчаянная мысль, и теперь он решал, стоит ли приводить ее в исполнение.
Из кипящего чайника повалил пар, но Дежкин не замечал этого.
Он сидел с мрачным видом, уперев подбородок в тяжелые кулаки, и лицо его принимало все более и более суровое выражение.