Компромат
Шрифт:
— Нет.
— И я не могу. Бескорыстно убивают только наглецы-беспредельщики, мелочевка дешевая. Им хочется заявить о себе, им хочется вселенской славы.
— Этот вариант отпадает, — уверенно произнес Виктор. — Для того, чтобы получить славу, нужно по крайней мере взять на себя ответственность за убийство, а иначе…
— Иначе убийство совершенно бессмысленно, — продолжил его мысль Клоков. — А теперь мы вместе с тобой выясним, кто же все-таки был заинтересован не столько в гибели Резо, сколько в полнейшем крахе «организации». Ну, догадался?
Чубаристов
— То-то же… Два варианта: появился некий бескорыстный борец за справедливость, такой себе Робин Гуд российского разлива. Или… — оскалился Павел, обнажив кровоточащие десны. — Те самые людишки, которых Резо сделал депутатами и министрами, губернаторами и директорами банков, решили, что справятся и без него. Смерть Долишвили была на руку только этим людишкам, которые давно уже вынашивали планы создать свою «организацию». И когда они ее создали, возникла необходимость в устранении конкурента. Сработано профессионально, продумана каждая мелочь. Кроме Резо, были уничтожены все «бригадиры». Все, кроме Дум-дума! Понимаешь, Витя, я один чудом остался жив. Но меня преследуют уже целый год, мне дышали в затылок, а я убегал, ускользал, уползал… Ты должен выйти на них, Виктор. Никто этого не сделает, кроме тебя.
— Кто именно? — спросил Чубаристов. — Назови имена, фамилии.
— Почитай первые страницы газет. Там все имена! — Павел резко отстранился от следователя. — Я дал тебе подсказку, единственный верный путь к решению. Других версий нет и быть не может. Но ты ищи исполнителя. Это кто-то из ваших… Будь осторожен, он следит за каждым твоим шагом, он в курсе всех событий. Быть может, он знает, где ты сейчас находишься, с кем разговариваешь… Он выжидает. У тебя есть единственная возможность победить — первым нанести удар. В противном случае — всех нас ждет смерть.
— О себе не беспокойся, — Чубаристов попытался успокоить Павла. — У твоей камеры выставлена надежная охрана, состоящая из надежных людей, а завтра утром мы отправим тебя за кордон. Я лично буду контролировать ход операции.
— Остается только ждать и надеяться, — улыбнулся Клоков. — Удачи тебе, Витя. Удачи… Сверни этому сукину сыну башку!
— Сделаем, — заверил его Чубаристов. — А ты пока напиши вот на этой бумажке коды и частоты, адреса и банковские счета.
Может быть, он сказал это слишком поспешно — Клоков сверкнул подозрительным взглядом.
— Закончим все сегодня, — широко улыбнулся Чубаристов. — А завтра — на свободу с чистой совестью!
Клоков склонился над бумагой.
Четверг. 19.59–20.22
Станция метро в этот час была заполнена пассажирами. Все торопились по домам, к своим диванам, креслам, тарелкам и телевизорам.
Два полноводных потока медленно двигались друг другу навстречу — один к эскалатору, другой от него. Женщины волокли хозяйственные тележки на колесиках, и эти тележки всем мешали. То и дело в толпе вспыхивали мелкие
— Ты его видишь? — нетерпеливо спрашивала Клавдия, пытаясь высмотреть в людском водовороте того, кто по описаниям походил бы на бомжа Носика. — Вон в драном пиджаке мужик идет — это не он?
— Не, — отмахнулся Пучков, — Носика вы сразу узнаете. У него такая физиономия — сразу видно: Носик!
Они продолжали свой поиск.
Подошел поезд метро, двери с шорохом разъехались, и новая партия пассажиров двинулась им навстречу.
— Что им всем дома не сидится? — ворчал Пучков, работая локтями. — Куда прешь, бабуля, не видишь, человек идет! — гаркнул он в самое ухо пожилой дамочке в красном берете.
Вытаращив глаза, она в ужасе шарахнулась в сторону, — от беды подальше.
— Прекрати людей пугать, — осадила его Клавдия, — лучше гляди внимательней, не пропусти своего Носика.
И все-таки, несмотря на то что Дежкина в глаза не видела бомжа, она обнаружила его первая.
Носик плыл в потоке навстречу, и лицо у него было ангельски невинное, потому что рука плавно и осторожно пыталась нащупать дорогу в карманы и сумки прижатых к нему пассажиров.
Следом за Клавдией Носика увидел Пучков.
Их взгляды пересеклись.
В первое мгновение Пучков напрягся, а затем (Клавдия заметила это краем глаза) сделал движение головой — так, чтобы понял бомж, но не поняла Дежкина.
Плохо он знал свою спутницу.
Клавдия решительно рванулась вперед, перегораживая Носику дорогу.
Если бы перрон был пуст, это принесло бы желаемый результат, но в такой толчее настичь Носика было сложно.
Носик стремительно скользнул за тучную тетку с тележкой и растворился в толпе.
Клавдия пыталась нагнать его; она расталкивала пассажиров, а те в ответ толкали ее и ругали.
— Держите! Держите его! — крикнула Дежкина, понимая, что Носик сейчас уйдет. — Он украл сумочку!
Вокруг загалдели и стали оглядываться.
Подпрыгнув над толпой, Клавдия увидела плешивую макушку, продвигавшуюся между шляп и косынок — расстояние между беглецом и преследовательницей увеличивалось.
— Воры! Держи вора! — вопила толпа.
Истерически завизжала какая-то женщина, стиснутая в давке. Движение встречных потоков нарушилось.
Все толкались, пытаясь разглядеть, что происходит, тянули головы, вставали на цыпочки.
— Что? Где? Кто?!
Людской гвалт перекрыл шум надвигающегося из тоннеля поезда.
Шум нарастал. Задрожал пол под ногами — и вдруг раздался скрежет и вопль, тупой, но отчего-то очень хорошо слышимый в этой мешанине звуков. И затем — удар, словно упал какой-то тяжелый предмет.
Клавдия протиснулась вперед и оказалась на краю платформы.
То, что она увидела, она уже не забудет никогда. На нее, визжа тормозами, несся головной вагон поезда. Сквозь забрызганное чем-то темно-бурым стекло виднелось искаженное ужасом лицо машиниста.