Компромат
Шрифт:
— Я не езжу на метро! — рявкнула Клавдия, словно из всего, что она хотела сказать дочери, это было самым главным.
Ленка смолкла. В прихожей наступила напряженная тишина. Мать и дочь не мигая смотрели друг другу в глаза и с возрастающим ужасом понимали, что с каждым днем, с каждой минутой, с каждым мгновением они отдаляются друг от друга, расходятся в разные стороны. Что же будет дальше?
В тишину ворвалась трель телефонного звонка. Немного помедлив, Клавдия подняла трубку. Услышала возбужденный мужской голос:
— Вот,
— Это кто?
— Конь в пальто! — голос на другом конце провода злился, срывался на крик. — Мишка на севере!
— Ах, Михаил… — Это был телеоператор Подколзин, с которым она рассталась только что. — Не узнала, богатеньким будете. Что случилось, Мишенька?
— О, опять, — хмыкнула Ленка. — Коронное «что случилось». Как же без него?
— Да идите вы к едрене фене! — продолжал кипеть гневом Михаил. — Ей-богу, не хотел звонить. Не хотел! Но не выдержал! Вы мне только объясните — зачем? Что, нельзя было как-то по-другому, каким-то другим способом?
— Что «другим способом»? — Тело Клавдии напряглось, будто неведомая сила сковала ее позвоночник. Нет сомнений, на этот раз действительно что-то случилось. Что-то серьезное.
— А вы не знаете? — обидно засмеялся Подколзин. — Чайником прикидываетесь?
— Никем я не прикидываюсь…
— Ага, и скажите еще, что не по вашей наводочке ко мне гости пожаловали?
— О чем вы, Миша? — Дежкина крепко сжала в ладони телефонную трубку. — Клянусь вам… Я ничего… Я пришла домой десять минут назад…
— А пять минут назад ко мне пришли двое милиционеров и потребовали кассету. Ту самую кассету.
— Я не имею к этому никакого… — опешила Клавдия. — И вы отдали?
— Отдал, черт вас побери!
— Но как они аргументировали?
— Дубинкой по башке, вот как!
— Че такое? — увидев, как у ее матери вытягивается лицо, испуганно спросила Лепка.
— Иди на кухню, — бросила ей Клавдия Васильевна. — Суп на плиту поставь.
Девчонку как ветром выдуло из прихожей.
— Они предъявили удостоверения?
— Предъявили, — негодовал Подколзин. — Иначе фиг бы я их впустил. Двадцать первое отделение милиции, Бобров и Соколов. Ну скажите, кому понадобилась эта пленка? Кому, мать вашу за ногу?
— Не отходите от телефона, — попросила Дежкина. — Я вам перезвоню.
Через мгновение она связалась с Чубаристовым (на счастье, Виктор Сергеевич засиделся в своем кабинете), и тот оперативно разыскал телефон майора Рогожина, начальника двадцать первого отделения милиции. Еще через минуту Рогожин был на проводе. Дежкина представилась и потребовала у майора объяснений по поводу случившегося на квартире у Михаила Подколзина.
— Странно… — промямлил начальник отделения. — Впервые слышу. Вы можете назвать фамилии оперативников?
— Бобров и Соколов.
— У нас нет таких… — ответил Рогожин. —
— Это мы проверим, — пообещала Дежкина.
ДЕНЬ ВТОРОЙ
Пятница. 6.14–8.23
Федор позвонил в начале седьмого утра, как раз тогда, когда Клавдия Васильевна уже проснулась. Благоверный каялся, что не дал о себе знать прошлым вечером (мол, поблизости не было телефона), и обещал объявиться к полудню.
— Целый «лимон»! — возбужденно говорил он. — Представляешь, целый «лимон».
— Представляю… — кивнула Дежкина, будто Федор мог видеть этот кивок. — Молодец.
Врал ли муженек или же говорил правду? На самом деле он приводил в порядок чью-то «тачку» или же… Впрочем, Клавдию это мало беспокоило, а честнее сказать, ей было на это ровным счетом наплевать. Прошло то время, когда она испытывала страдания, кусала губы и рыдала в подушку, подозревая мужа в измене. Давно была перейдена та грань, за которой не оставалось ничего, кроме равнодушия и, быть может, толики сострадания. Привычка — вторая натура…
За окном в желтом луче уличного фонаря поблескивали искорки первого снега. Вот и зима настала, а ведь кажется, что лето еще было вот-вот, пару дней назад. Зябко. И тапочки куда-то запропастились. Босиком она пошлепала в ванную. Из Ленкиной комнаты доносился тоненький храп.
«Все-таки надо было ей в детстве аденоиды вырезать, — подумала Клавдия, выдавливая остатки пасты на зубную щетку. — В первую брачную ночь у Ленкиного мужа будет шок. Эх, будет ли она, эта первая брачная ночь?..»
Склонившись над кухонным столом, что-то мурлыкая себе под нос, Максим увлеченно запихивал в объемистую железную коробку какую-то продолговатую штуковину. Рядом дымился и благоухал паяльник.
Неугомонный мальчишка. Вечно он чем-то занят, всегда у него в голове целый рой самых разных идей, фантазий и выдумок. Есть у него одна прекрасная и редкая для его возраста черта — не успокоится, пока не добьется своего.
— Давно встал? — Клавдия поцеловала сына во взъерошенную макушку и выудила из недр сонно урчащего холодильника чашечку размороженной воды — свой неизменный завтрак.
— Я и не ложился, — Макс поднял на мать усталые глаза. — Вот, компьютер собираю. Вроде получается.
— Компьютер? У тебя же есть. — Она еще до конца не взбодрилась, не вошла в свою обычную форму. Язык не слушался, секи слипались. Наверное, давление падает. Или повышается. Сделав первый глоток, она почувствовала, как вода приятными ледяными волнами проникает внутрь. Хорошо-о-о…
— Не сечешь, маманя, — миролюбиво ответил сынок. — Я из своего триста восемьдесят шестого Пентиум-Про делаю… Ma, там деньги на телевизоре.