Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные (сборник)
Шрифт:
а Кирсе пришел вслед за ним скучный, как и нет его, в одной руке связка убитых птиц, в другой — чехол с ружьем, а тут, в проеме дверей, под виноградом, появился Асариас, босой, ноги грязные, штаны висят, сам улыбается, поскуливает, как кутенок, и Пако немного смутился, и показал на него, и сказал:
это мой шурин
и сеньорито Иван оглядел Асариаса и сказал да, семья у тебя подходящая…
а он, Асариас, пошел к голубям, словно его тянуло магнитом, и выкинул руку, и стал их щупать одного за другим, открывал клюв,
жалобно сказал он, а сеньорито спросил
ты умеешь ощипывать птицу?
и тут вмешался Пако
как не уметь, только это всю жизнь и делал
и, без лишних объяснений, сеньорито взял у Кирсе связку, и дал Асариасу, и сказал
когда ощиплешь, отнеси донье Пурите, от меня, понял? а ты, Пако, собирайся, поедем в Кордовилью к доктору, не нравится мне твоя нога, а двадцать второго охота
и все они вместе, сеньорито, и Кирсе, и Регула, перенесли Пако в машину, а в Кордовилье дон Мануэль, доктор, пощупал ногу, и подергал, и сделал два снимка, а потом сдвинул брови и сказал
снимки и смотреть не буду, малая берцовая кость
а сеньорито сказал
как это?
а доктор ответил
перелом
но сеньорито никак не хотел в это поверить
брось, Маноло
говорил он
двадцать второго у нас охота, мне без него не обойтись
а дон Мануэль (глаза у него были черные, острые, как у инквизитора, а затылок ровный, как срезанный) пожал плечами
я тебе говорю, что есть, Иван, а ты делай, что хочешь, твоя скотинка, ты хозяин
а сеньорито скривился
Маноло, не в том суть
а доктор сказал
сейчас я могу только одно, поставлю шину, воспаление сильное, гипс класть нельзя, а через неделю привези его
а Пако молчал и хитровато смотрел то на одного, то на другого, а доктор сказал
перелом не очень тяжелый, но это надолго, мне очень жаль, Вансито, однако ищи себе другого помощника
сеньорито Иван растерялся и сказал
а, кретинство, и это еще повезло, ведь упал вот так,
и он показал на край ковра
чудом не разбился, кретин
и они поговорили еще, и сеньорито уехал в усадьбу и через неделю поехал в Кордовилью, и доктор еще не снял шины, когда он сказал
придумай что-нибудь, Маноло, он мне очень нужен двадцать второго числа
но доктор, дон Мануэль, замотал изо всех сил срезанным затылком
да это же не сегодня завтра, мой дорогой, а он сорок пять дней пролежит в гипсе, кстати, можешь купить две палки, через неделю начнет немного двигаться, но только у себя дома
и он положил гипс, и сеньорито повез Пако в усадьбу, и ехали молча, как чужие, словно связь между ними оборвалась, и Пако вздыхал иногда, ощущая свою вину, и пытался ее замазать
вы уж поверьте, сеньорито, очень мне жалко
но
тяжелая, шельма
но сеньорито молчал, и думал о чем-то, ловко обходя выбоины, и только после того, как Пако попытался в четвертый раз, отрывисто проговорил
слушай, Пако, эти медики знают свое, а ты не сдавайся, да, старайся, ходи, вот бабушка моя, царствие ей небесное, хромала до самой смерти, и ничего, с палкой, без палки, главное — двигаться, ходить, невзирая на боль, а сдашься — тебе конец, это я тебе говорю
и когда «лендровер» въехал в усадьбу, Асариас гулял во дворе со своей птицей, и, услышав мотор, он повернулся, и подошел к переднему окошку, и засмеялся беззубым ртом, и пустил слюну, и сказал
а она у нас не улетела, да, Кирсе?
и погладил птицу, сидевшую у него на плече, но Кирсе молчал и глядел на сеньорито темными, круглыми, птичьими глазами, а сеньорито вышел из машины, не отрывая взгляда от птицы, и спросил
ты и птиц приручаешь?
и протянул руку, чтобы взять ее, но она крикнула «ку-ру-кур» и в испуге взлетела на часовню, и Асариас засмеялся и сказал
боится
а сеньорито сказал
конечно, ведь она меня не знает
и посмотрел вверх, на нее, и спросил
что ж, она не спустится?
и Асариас ответил
как не спуститься, вы погодите
и он сказал «ку-ру-ру» как будто горлом, но нежно, мягко, елейно, и птица встревоженно закачалась, и оглядела двор, склонив голову набок, и бросилась в пустоту, раскинув крылья, и, словно планер, сделала два круга над машиной, и села Асариасу на плечо, и принялась клевать ему затылок, как будто искала вшей в седых волосах, и сеньорито удивленно сказал
ах и хитра! летает, не улетает!
а Пако подковылял к ним, тяжело опираясь на палки, и сказал сеньорито
как же, он ее вырастил, она ученая
а сеньорито спросил с любопытством
что она делает целый день?
и Пако ответил
да что и все, кору обдерет, поищет стеклышки, почистит клюв о камень, поспит на иве, коротает день божья тварь
а сеньорито оглядывал Асариаса, и, оглядев, взглянул на Пако, и тихо сказал через плечо, словно самому себе
слушай, если он такой молодец, не взять ли его в помощники?
но Пако замотал головой, и оперся всей тяжестью тела на левую ногу, и постучал по лбу правой рукой, и сказал
с голубем справится, а куропаточку не потянет
и с того дня сеньорито Иван каждое утро навещал его и подгонял
ну сколько можно, так тебя так, прямо паралитик какой-то, не забудь, что я просил
а Пако глядел на него печально, как хворый пес, и говорил
легко сказать, сеньорито
а сеньорито говорил
смотри, двадцать второе — не сегодня завтра