Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные (сборник)
Шрифт:
а Пако говорил
что поделаешь? очень мне жаль, сеньорито
а сеньорито говорил
очень жаль, очень жаль, ты бы лучше не крутил, человек — это воля, так-перетак, никак тебе не втолкуешь, где воли нет, нет и человека, да, надо перебороть болезнь, иначе не поправишься, до смерти будешь калекой, ясно?
и давил, и грозил, и улещал, и Пенёк Пакито сказал, всхлипнув
как ногу поставлю, пилой пилит, света не вижу, сеньорито Иван
а сеньорито сказал
ах,
и Пако сказал
ну разве что если тихо и не в горку…
и наступило двадцать второе, и упорный сеньорито явился с утра к дому, в коричневом «лендровере», и сказал
поехали! ты не беспокойся, мы потихоньку, на малой скорости
и Пако нехотя пошел к машине, и услышал запах сапог, и тимьян, и лаванду, которыми у сеньорито пересыпали белье, и забыл про ногу, и сел в машину, а Регула рыдала
как бы совсем не расхворался, сеньорито Иван
а сеньорито говорил
успокойся, верну его в целости и сохранности
а в Главном доме их ждали гости из Мадрида, и граф, и министр, и сеньорита Мириам, она любила охоту, и все курили, и говорили, и пили кофе, а когда в столовую вошел Пако, они очень обрадовались, словно без него облава не в облаву, и закричали наперебой
ух ты, Пако явился! и как тебя угораздило? спасибо, нос уцелел!
и посол объяснил министру, как хорош он на охоте, а Пако здоровался со всеми, и показывал костыли, и говорил
вы уж извините, что шапку не снял
а господа отвечали
ничего, ничего
а сеньорита Мириам улыбалась светлой улыбкой и спрашивала его
скажи, хороший будет день?
и, ожидая пророчества, гости замолкли, и Пако изрек, обращаясь сразу ко всем
утро ясное, так что, если хуже не станет, дичи будет много
и сеньорито Иван вынул из флорентийской шкатулки кожаную коробочку, почерневшую от времени и прикосновений, в которой, как сигареты в портсигаре, лежали перламутровые фишки номером вниз, и кто-то сказал
ну, господа, время пришло
и, словно выполняя древний обет, каждый торжественно извлек фишку с номером, и сеньорито сказал
на каждом месте — по двое
и граф перевернул свою фишку, и радостно вскрикнул
девять!
и, ничего не объясняя, захлопал в ладоши, и хлопал так, что министр его спросил
чем же хороша девятка, дорогой граф?
и граф сказал
а тем, мой милый министр, что это лощинка в скалах, сиди и только поспевай, их там прорва, в прошлом году я на этом самом месте уложил сорок три штуки
а сеньорито записывал, кто где будет, а потом положил список в карман и сказал
пошли, время не ждет
и каждый сел в свой
подожди, Пако, не шевелись, я поставлю машину там, за дубами
и потом так же, и все шло хорошо, но, когда стали подбирать, толку не было, потому что Пако едва ковылял и останавливался, а другие, пользуясь этим, уносили у него из-под носа подстреленных птиц
сеньорито Иван
жалобно кричал Пако
Сеферино тащит две птицы, а они наши и сеньорито сердился и кричал
Сеферино, давай птицу, так-перетак, вот Пако поправится, вы у нас посмеетесь!
а потом куропатку унес Факундо, а потом свинарь Эсекиэль, и сеньорито не мог со всеми управиться, всюду не поспеешь, и мрачнел, и орал
Пако, ты не мог бы поживее? прямо трактор какой-то, ей-богу! поворачивайся, а то и штаны сопрут
и Пако старался, но жнивье мешало ходить, ногу прямо не поставишь, и он ступил, и — раз! — шлепнулся, словно жаба, и крикнул
ох, сеньорито, опять хрустнуло!
и сеньорито, впервые в жизни подстреливший в третьем заходе на пять куропаток меньше, чем граф, совершенно вышел из себя и разорался
это еще что, так-растак? а, кретин!
но Пако повторял, не поднимаясь
нога, сеньорито, опять косточка хрустнула и сеньорито бранился так, что его слышали в Кордовилье
ты что, шевельнуться не можешь?
спрашивал он
попробуй хоть встать
но Пако держал больную ногу обеими руками и не слушал, сеньорито, и тот сдался
ладно, сейчас Креспо оттащит тебя домой, ты полежи, а позже, когда мы кончим, съездим с тобой к дону Мануэлю
и через несколько часов дон Мануэль, доктор, на них рассердился
неужели нельзя было поберечься?
и Пако виновато начал
я…
но сеньорито Иван его перебил
побыстрей, Манолито, я министра там оставил, сидит один
и дон Мануэль рассердился еще больше
опять перелом, а чего же вы хотели? ну, положим свежий гипсик, и — полный покой
а сеньорито сказал
что мне делать, Маноло? я не дурю, это очень важно
а доктор сказал, снимая халат
делай что хочешь, Вансито, решил губить его — губи
и в коричневом «лендровере» сеньорито курил, молчал, то и дело чиркал спичкой, и не глядел на Пако, словно тот нарочно упал, и говорил сквозь зубы
а, мерзопакость! а, кретинство!