Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные (сборник)

Делибес Мигель

тебя я не знаю, ты откуда?

а Регула встала между ними и сказала

он мой брат, сеньора

наверное, она испугалась, а сеньора сказала где ты взяла его? он босой

а Регула сказала

он в Харе жил, шестьдесят один год, и его прогнали

а сеньора сказала

работать он стар, не лучше ли ему в богадельню?

а Регула опустила голову, но сказала твердо

пока я жива, мой брат не умрет в приюте

и тут в беседу вступила сеньорита Мириам

кому

он мешает, мама? в усадьбе всем хватит места

а сам Асариас рассмотрел ногти на руке, улыбнулся сеньорите Мириам или еще кому-то, пожевал беззубым ртом и сказал

я цветочки удобряю, сеньора, каждое утро

а сеньора отвечала

это хорошо

а он, понемногу оживляясь, сказал

вечером я в горы хожу, сову гоняю, чтобы она тут не мешалась

а сеньора нахмурила ясный высокий лоб, ничего не поняла и склонилась к Регуле

о чем он говорит?

спросила она

что такое «гонять сову»?

а Регула смутилась и сказала

да вы не слушайте его, сеньора, он хороший, тихий

но Асариас продолжал, радостно пуская слюни

теперь я ращу птичку

и сеньорита Мириам сказала

видишь, мама, как он много делает

а сеньора глядела на него, а он, от избытка чувств, взял за руку сеньориту Мириам, приветливо улыбнулся и забормотал

пойдемте птичку поглядим, сеньорита

и сеньорита Мириам, повинуясь его силе, неловко пошла за ним, только повернулась и сказала

мама, я птичку погляжу, ты меня не жди, я скоро

и Асариас привел ее к иве, и остановился, и улыбнулся, и поднял голову, и твердо, но ласково сказал

ку-ру-ку-ру-кур!

и перед удивленным взором сеньориты черная птица слетела с верхних веток и мягко опустилась на плечо хозяина, а тот опять взял гостью за руку, и сказал

подождите

и повел ее к скамье под окном, за цветами, и взял горстку корма из кадки, и дал птице, и птица ела, и ела, и не могла наесться, а он почесывал ей между глаз и ласково повторял

хорошая птичка, хорошая птичка

и птица отвечала

ку-ру-ку-ру-кур!

и просила еще, и сеньорита удивлялась

какая она голодная!

и Асариас совал ей в клюв комья, и заталкивал пальцами, и, когда совсем увлекся, услышал дикий рев Малышки, и сеньорита всполошилась

а это что?

и он беспокойно отвечал

Малышка

и поставил кадку на скамью, и снова взял, и поставил, и заметался, и забормотал

не могу я сразу все сделать

а птица сидела у него на плече, а через несколько секунд из дому опять послышался рев, и сеньорита испугалась

нет, правда, это ребенок?

и Асариас, все больше волнуясь, поглядел на нее, снова взял ее за руку и сказал

пойдем

а птица у него на плече тревожно

оглянулась, и они вошли в дом, и сеньорита шла осторожно, словно предчувствовала дурное, и, увидев в полумраке тонкие ножки и большую голову на изголовье, едва не заплакала, прикрыла руками рот и воскликнула

господи милостивый!

а он, Асариас, смотрел на нее, улыбаясь беззубым ртом, а сеньорита Мириам все глядела на кроватку, словно обратившись в соляной столп, так неподвижно она стояла и такая была бледная

господи!

повторяла она, быстро качая головой, как будто пыталась отогнать дурную мысль, но Асариас взял Малышку на руки, и, что-то бормоча, сел на табурет, и примостил детскую головку к своему плечу, и левой рукой взял птицу, а правой — Малышкин палец, и поднес этот палец к птичьей переносице, и почесал им, и засмеялся, и прижал Малышку к себе, и умиленно сказал немного в нос

хорошая у нас птичка?

Книга пятая

БЕДА

Когда начинался перелет голубей, сеньорито Иван поселялся недели на две в усадьбе, а Пако к этой поре успевал заготовить подсадных птиц, и смазанный салом балансир, и все, что надо, и, только приедет сеньорито, они садились в «лендровер» и колесили по лесу, по дорогам, искали, куда садятся стаи, смотря по тому, где много желудей, но годы шли, и Пако становилось труднее взбираться на деревья, и сеньорито глядел, как он лезет на дуб, и смеялся, и говорил

старость не радость, Пако, зад тяжелеет, ничего не попишешь

но самолюбивый Пако не сдавался, и лазал на дубы, держась за веревку, хотя так быстрее обдерешь ладони, и прикреплял подсадную птицу, где повиднее, лучше всего на макушке, и гордо глядел на сеньорито, раздувая ноздри, словно ими он и глядит, и радостно кричал

гожусь я еще, а?

и, верхом на суку, усевшись покрепче, дергал за веревку, привязанную к балансиру, чтобы, потеряв опору, голубь забился посильнее, а сеньорито смотрел из засады в небо, как там стаи, и говорил

дюжины две, Пако, не ори

или так

целая стая, Пако, сиди потише

или еще

поосторожней, Пако, они засуетились

и Пако сидел потише, не кричал, следил за голубями, но сеньорито Ивану этого было мало, и он говорил

да поаккуратней, кретин, ты же всех распугаешь!

и Пако поаккуратней, поосторожней делал свое дело, пока полдюжины голубей не отрывались от стаи, и сеньорито не вскидывал ружье, и не говорил умиленно

тише, летят сюда

и Пенёк Пакито резко, часто, мерно дергал за веревку, чтобы подсадной голубь не раскрыл крыльев, а птицы приближались, и сеньорито вскидывал ружье, и прицеливался, и стрелял