Конан в Венариуме
Шрифт:
— Думаешь, что будешь более красивым, если загоришь? — подковырнул его Валт. — Должен тебя огорчить. Ты станешь еще уродливее, так что лучше оставь эту затею.
— Хочешь сказать, что стану таким, как ты? — Грант посмотрел с негодованием на кузена.
После этого, настала очередь Валта насупиться. Два боссонских лучника, с кем родичи делили часы караула, захихикали.
— Давненько у нас не было стычек с киммерийцами, — сказал Бенно. — Вот вам видно и захотелось подраться друг с другом.
Прежде, чем Грант смог сообразить что-нибудь язвительное в адрес остряков, его отвлек
Гандер изо всех сил напряг зрение, а когда, наконец, разглядел всадника, то вытянулся в струну.
— Встать смирно, вы собаки! — прошипел он кузену и боссонцам. — Если это не сам граф Стеркус, то я — черный кушит!
Его товарищи моментально выпрямились, при этом, чуть не растянув себе мышцы спины. Бледное, красивое лицо Стеркуса было непроницаемым, когда он осадил коня. Граф не потребовал от часовых доклада, а вместо этого указал пальцем в сторону киммерийской деревни.
— То место называется Датхил, не так ли?
— Так точно, Ваша светлость! — ответил Валт, будучи старшим в карауле; ему в тот момент захотелось, чтобы за него докладывал кто-нибудь другой.
Близкопосаженные глаза Стеркуса делали его взгляд более пронзительным. Грант радовался от всей души, что командующий смотрит не на него. Хотя Валт говорил по уставу и с уважением к званию Стеркуса, гандеру все равно показалось, что его кузен сейчас будет испепелен взглядом графа.
Однако аквилонский дворянин, похоже, пребывал в благодушном настроении.
— Будьте любезны, пусть кто-нибудь из вас сообщит своему командиру о моем намерении посетить эту деревню, — произнес он спокойным тоном. — Я желаю знать больше о стране, которую мы завоевали для короля, и о каждом ее жители, — от сказанного им «каждом», Гранту стало не по себе. — Если со мной в Датхиле что-то случится, отомстите варварам сполна, — бросил напоследок Стеркус и пришпорил коня.
Скрип седла и конский топот быстро стихали в направлении киммерийской деревни.
— Митра! — выдохнул Валт, как только граф скрылся за пределами слышимости. — От него озноб пробирает до самых костей.
— Пусть лучше охладит варваров, — буркнул Грант.
— А вот и нет, — хитро прищурился Дейврайо и покачал головой. — Как раз наоборот, он хочет разогреть киммерийцев. Или ты забыл ту распутную девку, которую видел в Венариуме?
— Прекрасно помню, — сказал гандер. — Только никакая она не распутница, просто несчастная девчонка. И граф не позволял ей носить слишком много одежды, чтобы та не перегрелась.
Боссонец снова мотнул головой и засмеялся.
— Ты действительно настолько молод и наивен? Тепло теплу рознь, — он ткнул товарища локтем под ребро. — Или ты не понимаешь о чем речь?
— Я все понимаю! — зарычал Грант. — А если еще раз пихнешь меня, то я оберну тетиву твоего же лука вокруг твоей шеи.
— Не напугаешь, — огрызнулся Дейврайо.
— А ну, хватит, вы оба, — прикрикнул Валт. — Нашли время для ссор, когда Стеркус поблизости. Дождетесь, вот поймает вас за
Грант посмотрел вслед командующему. Он вздохнул с облегчением, когда Стеркус скрылся за ближайшими киммерийскими лачугами. Если он потерял графа из виду, то и Стеркус не может видеть его. Конечно, было б гораздо лучше, если бы командующий вернулся в Форт Венариум. Но и то, что он скрылся из поля зрения, тоже пока сгодится.
Конан несся за мячом, как ветер. Его грива черных, как смоль волос развевалась за плечами. Шар из кусков старой кожи был набит тряпками. Его сшили кое-как подростки Датхила, и он не отличался изяществом. Если деревенским ребятам хотелось играть, то обо всем приходилось заботиться самостоятельно. Что они и делали.
Другой парень успел выбить мяч прямо перед носом Конана. Тот опустил плечо и сшиб соперника в грязь. Паренек тут же вскочил на ноги и вновь вступил в игру. Он подумал, что еще представится возможность поквитаться с обидчиком. Одежду Конана тоже покрывала грязь, хотя и не так обильно, как у остальных игроков. Чтобы опрокинуть такого здорового верзилу требовалось усилие, по крайней мере, двоих. Сам же он с легкость отшвыривал противников.
Несколько девочек и их родителей стояли в дверях своих домов и наблюдали за состязанием. Иногда мужчины тоже принимали участие в игре. Вот тогда приходилось туго. Конан, пробегая мимо дома Баларга, махнул рукой Тарле. Правда, у него не было времени убедиться, помахала ли девушка в ответ. Но он надеялся, что помахала.
Два подростка возникли между ним и мячом. Один из них, тот, который был ближе, попробовал блокировать проход Конана. Сын кузнеца мог бы обмануть его ложным движением и увернуться от другого. Но вместо этого, он, не снижая скорости, врезался сопернику в грудь. Тот с воплем отлетел в сторону, и Конан продолжил бег.
— Молодец! — выкрикнул кто-то за его спиной.
Был ли это голос Тарлы? По крайней мере, ему так показалось. Но он не обернулся и побежал еще быстрее.
Конан уцепился за мяч с таким азартом, что еще один противник на его пути просто отскочил в сторону, дабы не быть затоптанным. Конан повел мяч вперед ногой. Последний сверстник, стоящий перед целью, которая представляла собой неширокую щель между двумя булыжниками, плюхнулся в уличную грязь. Когда подросток приподнялся, на его лице ясно читалось, что он и не надеялся остановить стремительный прорыв соперника.
И все же, решающего удара не последовало. В тот момент, когда Конан замахнулся ногой, лихой наездник ворвался на улицу Датхила. Его лошадь была столь необычная с виду, что сын кузнеца замер и просто смотрел, раскрыв рот и не веря своим глазам.
Лошади в Киммерии считались большой редкостью, да и те, немногие, не могли сравниться с этим конем. Огромный фыркающий зверь был в холке почти по плечо взрослому мужчине. И всадник на нем выглядел кем-то наподобие бога, вознесшегося над землей. Наездник смотрел на юношу с высоты, до которой даже его отец вряд ли бы смог дотянуться. Не говоря уж о самом Конане.