Концепции современного востоковедения
Шрифт:
Перспективы изучения отдельных литератур в рамках проблематики «истории всемирной литературы» были намечены в трудах Института мировой литературы им. М. Горького, прежде всего в многотомном издании «История всемирной литературы» 139 . Тот же подход обозначен и в коллективной монографии «Историческая поэтика» 140 . В последней из названных работ не только представлены статьи по отдельным проблемам и периодам литературного развития Запада и Востока, но и предпринята успешная попытка выявления общих закономерностей смены литературных эпох и типов художественного сознания в масштабе мировой литературы. Аналогичное направление исследования было заявлено в коллективном труде «Лирика: генезис и эволюция», выпущенном объединенными усилиями специалистов по западным и восточным литературам Российского государственного гуманитарного университета 141 .
139
История всемирной литературы: В 9 т. М., 1985–1989.
140
Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994.
141
Лирика: генезис и эволюция. М., 2007.
Приведенный
142
Автор настоящего раздела не ставил своей задачей дать полный обзор трудов соответствующего направления, а только намеревался показать основные линии исследований, подводящих к проблематике «истории всемирной литературы».
Данный подход можно продемонстрировать на таком понятии, как «возврат к древности», которое зафиксировано во многих национальных традициях словесности в разные периоды. При сильном хронологическом разбросе и внешних различиях «возвраты к древности» обнаруживают и принципиальное сходство, состоящее в резком неприятии литературного опыта непосредственных предшественников, порицании их стиля как «порчи классики» и настоятельных попытках вернуться к признанным образцам «древности». При всей искусственности применения к восточному материалу европейской терминологии, обозначающей великие стили эпох, аналогии в закономерностях стилистического развития литературы не могут быть проигнорированы внимательным наблюдателем. Наиболее известным феноменом такого рода, своеобразным эталоном может служить эпоха Ренессанса в Европе с ее отношением к предшествующему периоду как к «темным векам» и откровенным восхищением античностью как эстетическим идеалом. Универсальная теоретическая модель, позволяющая не только проследить, но и сопоставить этапы стилистической эволюции в разных литературах, развивавшихся в русле традиционалистского типа художественного сознания, была предложена в свое время Д. С. Лихачевым. Ученый ввел понятия стилей первого и второго порядка 143 и сформулировал наиболее общую закономерность их развития и смены, отметив, что «каждому стилю первого порядка соответствует свой поздний “эллинистический” период». Для стилей первого порядка характерны более длительные периоды развития, тяготение к простоте и правдоподобию, тогда как стили второго порядка более кратковременны, им свойственна декоративность, формализованность, условность. Стиль первого порядка всегда ассоциируется с понятием «классика», идет ли речь об эпохе Древности или эпохе Средних веков, а его носители, идущие на резкий разрыв с непосредственными предшественниками, ищут идеал в аналогичном стиле, декларируя свою стилистическую платформу как «возврат к древности». Достаточно обратиться к материалу китайской классической литературы, чтобы обнаружить в ее истории две эпохи «возврата к древности», выраженные не только в литературных произведениях, но и осознанных теоретически. Первый такой «возврат» наблюдался в первой половине VIII в., когда стремление к простоте и ясности языка стало средством борьбы со стилем непосредственных предшественников, чья ритмическая проза с обязательными синтаксическими параллелизмами и обязательным чередованием строк по четыре и шесть знаков-слогов была названа «пышными надуманными безделушками». Аналогичную тенденцию «возврата к древности» В. М. Алексеев отметил в период XIV–XVI вв., сравнив представления двух китайских авторов о поэтическом мастерстве с художественными установками XVII в. «Поэтического искусства» классициста Буало. Статья В. М. Алексеева знаменательно названа «Француз Буало и его китайские современники о поэтическом мастерстве» 144 . Формулируя основную задачу своего сравнения, ученый-китаист писал: «Думаю, что сравнительные этюды такого рода следует продолжить во имя дальнейшего приобщения истории китайской литературы к истории литературы мировой» 145 . Комментируя сходство взглядов китайцев и француза, В. М. Алексеев замечает: «Идеал поэта – древний дух (разрядка автора. – М. Р.), сообщающий поэта живым порядком с ушедшими тысячелетиями. Полное совпадение! Гомер для Буало “закон, предел, его же не прейдеши”. Для китайцев “Шицзин” точно такой же абсолют. <…> На обоих фронтах – подражание древним, религиозное, сосредоточенное – вот основной идеал!» 146 Характерно, что и китайские поэты-критики, и Буало считают поэзию своей эпохи деградацией, декадансом, порицая ее за излишества, слишком тонкую отделку, нарочитую красочность, красивость. Именно эти черты и объединяют стили второго порядка. К примеру, в Иране в XVI–XVII вв. господствовал стиль второго порядка, который по традиции исследователи – сами иранцы, и европейские иранисты – называют «индийским». Показательно, что наиболее общей его характеристикой в самой поэзии этого периода становится слово «красочный», «цветистый» (рангин), в отличие от предшествующего периода, когда господствующим критериям совершенства стиля отвечало определение «сладкий», «сладостный» (ширин) 147 . В XVIII в. появилась плеяда поэтов, чьим идеалом вновь стала поэзия «древних». Выдающийся иранский поэт и филолог рубежа XIX и XX вв. М. Т. Бахар назвал это движение Базгашт-е адаби («Литературное возвращение»), имея в виду тот же «возврат к древности».
143
Лихачев Д. С. Развитие русской литературы в X–XVIII веков. Эпохи и стили. Л., 1973.
144
Алексеев В. М. Француз Буало и его китайские современники о поэтическом мастерстве // Алексеев В.
145
Указ. соч., С. 273.
146
Указ. соч. С. 278.
147
См. об этом подробно: Рейснер М. Л. Мотивы авторского самосознания в персидской газели XI – начала XVIII века // Памятники литературной мысли Востока. М., 2004. С. 256–259.
Под знаком «возврата к древности», т. е. возрождения традиций доисламской бедуинской поэзии, творили такие корифеи арабской классической поэзии, как Абу Таммам (804/806–845/846) и ал-Бухтури (821–897). Этот период европейские ориенталисты часто именовали неоклассицизмом 148 .
Универсальность понятия «возврата к древности» для литературного развития разных народов в эпоху господства нормативной поэтики не вызывает сомнений. Дальнейшее изучение и сопоставление выделяемых самой национальной традицией этапов стилистической эволюции классических литератур Запада и Востока, т. е. выделение «стилей эпох», может способствовать формированию более полной картины развития всемирной литературы именно в те периоды, которые до последнего времени практически не воспринимались с точки зрения единства закономерностей мирового литературного процесса. В связи с обозначенной темой особую актуальность приобретает изучение элементов авторской рефлексии в художественном произведении. Прежде всего, это важно для тех литературных традиций, в которых отсутствуют или слабо представлены нормативные трактаты по поэтике.
148
Фильштинский И. М. Арабская литература в Средние века. Арабская литература VIII–IX веков. М., 1978. С. 110.
В данном разделе обозначена лишь одна из узловых проблем построения фундамента «истории всемирной литературы» как самостоятельной филологической дисциплины, преподаваемой в историко-типологическом, компаративном и историко-функциональном ключе. Пока опыт чтения этого лекционного курса небогат, его дальнейшая разработка требует совместных усилий специалистов-литературоведов самого широкого профиля. Пусть настоящая публикация послужит первым шагом на пути к плодотворному научному диалогу и совместной работе исследователей и преподавателей разных направлений, объединенных общей идеей.
Востоковедение в антропологическом дискурсе
Социально-культурной антропологией как «сравнительным народоведением» наработаны различные концепции и методологические подходы, которые имеют непосредственное отношение к востоковедению – дисциплине, занимающейся изучением народов Востока. Действительно, все они так или иначе связаны с осмыслением «другого», прежде всего неевропейцев. В ретроспективе именно азиатские народы первоначально привлекли внимание древних мыслителей, пытавшихся обнаружить причины отличий их общественного уклада и образа жизни от Запада (греков и римлян). Таким образом, антропология фактически всегда была методологическим стержнем востоковедения, а поэтому ознакомление с антропологическим инструментарием, теоретическим и методологическим, в рамках курса «Концепции современного востоковедения» должно способствовать формированию у начинающего исследователя-востоковеда научно-мировоззренческой позиции при выборе адекватного подхода для изучения соответствующей афро-азиатской культуры.
Здесь надо упомянуть также особую логику развития гуманитарного знания, когда каждому исследователю приходится, образно говоря, все «начинать сначала» – в отличие от естественных наук, где прогресс носит поступательный характер, т. е. от предыдущего достижения к следующему. И в антропологии, как можно наблюдать, каждая новая концепция являлась в той или иной мере «возвращением к истокам», конечно, с привлечением новых эмпирических данных, достижений в сфере естественных наук и т. д. Подобное развитие напоминает механизм пульсации, когда доминирование одних идей временно угасает, чтобы в будущем, на новом витке осмысления социокультурных реалий, возродиться вновь. Историки науки устанавливают корреляцию между планетарной общественно-политической динамикой (войнами, революциями, появлением новых государств и т. д.), достижениями в области естествознания, технологического прогресса и доминированием (популярностью) той или иной концепции. Опять же уход антропологической теории с авансцены обществоведческой мысли никогда не означал ее полного забвения; оставались научные институты (университеты, кафедры и т. д.), которые продолжали следовать традиции, утратившей, казалось бы, свою актуальность.
Порой же в истории европейской гуманитарной мысли были в одинаковой степени востребованы разнонаправленные теории. Например, сосуществовали идеи Э. Дюркгейма, отрицавшие роль личности в обществе, равно как и использование психологических подходов для исследования социальных процессов, и идеи Г. Тарда, наоборот, отвергавшие дюркгеймовское понимание общества как самостоятельную субстанцию, не сводимую «к сумме индивидов», а придававшие решающее значение именно личностям. Как раз отдельный поведенческий акт, по Г. Тарду, превращается в общественную норму посредством феномена «подражания» 149 . Концепция Г. Тарда была, правда, популярна прежде всего в США, где социальной индивидуализм получил наибольшее развитие.
149
Тард Г. Законы подражания. СПб., 1892.
Конкурентная борьба в истории антропологической мысли отчетливо прослеживается между двумя взглядами на социальную материю: с одной стороны, как на универсалию, развивающуюся в пространстве и времени по общим законам, с другой же – как на уникальное образование, сводимое к конкретному социуму, функционирование и развитие которого не подвластно каким-либо общим законам.
Первый подход представлен в антропологии социологизмом (Э. Дюркгейм и др.) и эволюционизмом (Л. Морган и др.). Здесь была выработана универсальная схема человеческого прогресса «Дикость – Варварство – Цивилизация», которая доминировала в обществоведческом дискурсе до начала ХХ столетия.
Второй подход уходит своими корнями в немецкий романтизм XVIII в., отстаивавший уникальность «народного духа» (Й. Г. Гердер). Если взгляды первого подхода соотносятся с категорией общество, то второго – с культурой. С начала ХХ в. возникали научные школы, продолжившие немецкую традицию. Они отвергали идею существования мировой культуры в пользу отдельных разнородных культур, функционирующих по своим законам. Здесь отчетливо проявилась тенденция к мистификации Культуры, отождествления ее с «живым организмом, имеющим душу». Своеобразие культур объяснялось природными условиями и хозяйственной деятельностью (Л. Фробениус, Ф. Гребнер). Культура противопоставлялась цивилизации, наступление которой обусловливало «смерть» культуры (О. Шпенглер). Этот подход порой вообще отрицал понятие прогресс, за исключением области техники (Ф. Боас) 150 .
150
См. об этом: Бочаров В. В. Антропология, социология и востоковедение // Введение в востоковедение: Общий курс / Под ред. Е. И. Зеленева, В. Б. Касевича. СПб., 2011.