Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль
Шрифт:
2. Взгляд с точки зрения социологии философской мысли
Что касается третьего фактора, повлиявшего на формирование легенд и стереотипов о Шелере, – а именно истории личных взаимоотношений Гуссерля и Шелера, – то в содержательном плане о ней сказано достаточно. Между тем, эта история получила также и надличностное, социально опосредованное продолжение. На наш взгляд, оно заслуживает отдельного рассмотрения. Попробуем взглянуть на столкновения доктрин, которые происходили в «идейной области», но выходили иногда за её границы, с точки зрения социологии философской мысли. Сначала изложим реально-историческую канву темы.
Рассказывая о рецепции идей Шелера в США, Фрингс считает важным упомянуть об откровенно негативном отношении к Шелеру и его идеям со стороны ряда американских философов-феноменологов, прежде всего – со стороны Марвина Фарбера (Marvin Farber), а также В.Дж. Макгилла (V.J. McGill) и Дж. Н. Шустера (G.N. Shuster). Резкое неприятие философского наследия Шелера и его как личности было тем более удивительным, что наблюдалось на общем фоне позитивного восприятия шелеровских идей американцами, прежде всего А. Шюцем (эмигрировавшим ранее из Австрии). Как отмечает Фрингс, Шюц
35
Frings M. S. The Mind of Max Scheler. The first comprehensive guide based on the complete works. Marquette university press, 1997. P. 17.
Фарбер был редактором журнала «Философия и феноменологические исследования». В тематическом выпуске этого журнала за 1941/1942 гг. был опубликован ряд статей о Шелере. Их авторы – Беккер, Дальке, Дункер, Гутри, Хафкенсбринк, Кёле и Вильямс – рассматривали различные аспекты философии Шелера заинтересованно и в конструктивном ключе. Вышел вполне позитивный выпуск журнала. «Но это не произвело впечатления на его редактора Марвина Фарбера, студента Гуссерля, который инициировал гуссерлевское направление феноменологии в США, отличное от шелеровского, – пишет Фрингс. – Фарбер сохранил неприязненную (hostile) позицию по отношению к Шелеру, которую он, вероятно, перенял от своего учителя Гуссерля. Очевидно, разделяя подозрения Фарбера, В. Дж. Макгилл и Дж. Н. Шустер поставили под сомнение философские и политические интенции Шелера. Фарбер же зашёл так далеко, что во введении статьи о Шелере в «Американской энциклопедии» (Encyclopedia Americana) обвинил его в том, что тот был протонацистом. Герберт Шпигельберг стал первым, кто в своей известной книге «Феноменологическое движение» в главе о Шелере серьёзно оспорил эти чудовищные обвинения» [36] .
36
Ibidem.
Что же написал Шпигельберг в опровержение обвинений Фарбера?
Касаясь содержания книги Шелера «Гений войны и Немецкая война» (1914), Шпигельберг сделал следующее примечание: «Похоже, что эта книга – единственное основание ещё и сегодня подозревать Шелера в протонацизме, предполагая, что его вступлению в нацистскую партию помешала только его ранняя смерть и смешенное происхождение. Чтобы расставить все точки над i, необходимо в таком случае упомянуть, что уже в 1925 году Шелер предвидел «мировую эпоху выравнивания», когда расовая десегрегация и смешение не только будут неизбежны, но и приветствуемы как возможное благо, и был особенно обеспокоен «туманными идеологиями массовых расистских движений, которые, не ведая европейских реалий, опьянённые воображаемыми абсолютистскими расовыми априори, затемняют нашу мировую перспективу во всех направлениях и не понимают мировой ситуации, которая делает новую солидарность европейских наций императивом»» [37] . В списке англоязычной литературы о Шелере Шпигельберг, указывая семистраничную статью М. Фарбера 1954 года «Макс Шелер о месте человека в космосе», оценивает её негативно: «много ошибок» [38] .
37
Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. М.: Логос, 2002. С. 288–289. Получается, что Фарбер пытался поставить клеймо «протонациста» на одного из немногих профессоров Германии, который открыто предупреждал об опасности итальянского фашизма и немецкого национал-социализма. Как известно, это вовсе не было кликушеством. В этой связи не будет лишним упомянуть, что сын Шелера от первого брака погиб в концентрационном лагере Третьего Рейха между 1938 и 1940 гг. Но в конце концов дело даже не в этом. Чтобы предъявлять такое обвинение Шелеру, надо было не просто плохо понимать его «философские и политические интенции» – надо было понимать их нарочито превратно.
38
Там же. С. 288.
Вывод, который Шпигельберг делает в своём исследовании о феноменологическом движении, нельзя расценивать иначе, как позитивный и справедливый по отношению к Шелеру, хотя, может быть, и не абсолютно комплементарный. Он не отказывает ему в оригинальности понимания феноменологии и суверенности философского мышления. «…Нет оснований видеть в Шелере ведущего ученика Гуссерля и последователя его феноменологического учения, а также – ставить Гуссерлю в заслугу или обвинять его в том, что Шелер сделал с его учением. …Другие участники раннего феноменологического движения, хотя были и далеки от некритического принятия взглядов и методов Шелера, ценили его работу куда выше, чем Гуссерль. В особенности это относится к мюнхенским и гёттингенским феноменологам, которые не только признавали блеск его ума, но и никогда не оспаривали его статус феноменолога – даже критикуя его за недостаточную точность, ясность и организованность. Хайдеггер, узнавший Шелера в двадцатых годах, посвящая ему, уже ушедшему из жизни, свою книгу о Канте, отдал дань «спокойной силе» (gel"oste Kraft) его ума [39] . Николай Гартман, сам вряд ли принадлежавший к центральным фигурам движения, полагал, что именно благодаря богатству затронутой Шелером проблематики феноменология приобрела такой размах (grosser Zug) и выросла в духовное движение, авангардом и лидером которого был Шелер» [40] .
39
Речь
40
Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. М.: Логос, 2002. С. 253.
Итак, представляется очевидным, что здесь перед нами феномен соревнования, соперничества или конкуренции в интеллектуальной сфере, – феномен, на который в своё время обратил внимание Карл Манхейм [41] . Правда, он имел в виду прежде всего конкурентную борьбу в обществе между представителями различных социальных классов и групп за признание их взгляда на мир в качестве единственно верного мировоззрения. Однако ничего не мешает применить предложенный им «социологический» взгляд и к другим духовно-культурным и интеллектуальным явлениям, менее масштабным по своим целям и устремлениям.
41
Речь идёт о его докладе «Значение конкуренции в области духовного» на VI съезде немецких социологов в Цюрихе в 1928 году. Говоря о «духовном» Манхейм подразумевал в первую очередь интеллектуальную, рационально-мыслительную деятельность.
«Конкурирующие партнёры всегда борются за официальное истолкование бытия, – утверждал Манхейм, – причём понятие «официальное истолкование бытия» является формулировкой феноменолога Хайдеггера… (…) Философ (Хайдеггер) называет истолковывающего бытие субъекта «Man». (…) С рождения мы вступаем в этот мир, как-то уже интерпретированный и без остатка (l"uckenlos) наполненный смыслами. Что такое жизнь, что такое рождение и смерть, что принято считать чувством, а что мыслью – всё это уже более или менее однозначно установлено: нечто, «das Man», предшествовало нам и оно лишь мнимо озабочено тем, что в этой связи нам уже ничего не остаётся поделать, – так Манхейм описывает хайдеггеровскую концепцию «das Man», во многом схожую с концепцией «естественного мировоззрения» Шелера, и делает вывод, важный для феноменологической социологии. – Философ замечает «das Man», этого загадочного субъекта, но его не интересует, как этот «Man» возникает. Именно здесь, где философ перестаёт задавать вопросы, начинается социологическая проблема» [42] .
42
Mannheim K. Die Bedeutung der Konkurenz im Gebiete des Geistigen. Verhandlungen des sechsten deutschen Soziologentages vom 17. bis 19. September 1928 in Z"urich / Karl Mannheim. Wissenssoziologie. Auswahl aus dem Werk. B. 2. Berlin und Neuwied: Hermann Luchterhand Verlag GmbH, 1964. S. 573, 574, 575.
Если физиократы и Адам Смит открыли конкуренцию в области хозяйственной деятельности человека, и она с их подачи стала рассматриваться как экономическое понятие, это ещё не означает, будто конкуренция не является на самом деле общим социальным феноменом, полагает Манхейм [43] . А, по его мнению, дело обстоит именно так. Говоря о факторах, определяющих «непрямолинейную» форму социально-исторического движения духа, Манхейм выделяет два главных: смена поколений и феномен конкуренции. Заметим: в случае с восприятиями концепций феноменологии Шелера и Гуссерля в США и России именно эти два фактора со всей очевидностью сыграли свою роль.
43
Ibidem. S. 571.
Манхейм рассматривал конкуренцию преимущественно в социально-философском ключе, однако он не отрицал значения конкуренции на уровне противоборства индивидуально-личных амбиций, включённых в игру интересов групп, их притязаний на значимость и первенство. Если какая-то доктрина какой-либо науки о духе претендует на то, что она «единственно научная и правильная», то, по мнению Манхейма, следует помнить, что и она обусловлена «влечением к власти и значимости определённых конкретных групп, которые их истолкование мира хотят сделать официальным истолкованием мира» [44] . «“Правильное” и “научное” истолкование бытия возникает не из чисто умозрительной любознательности, – подчёркивает он, – оно выполняет изначальную древнюю функцию ориентации в мире. В соответствии с ней, оно возникает и существует в стихии игры жизненных сил» [45] . В этих суждениях Манхейма много реализма и правды.
44
Ibidem. S. 573.
45
Ibidem. S. 574. Позднее на эту тему много верного напишут М. Фуко, П. Бурдье и др.
Итак, мы видим, что за стереотипным представлением, будто Шелер, как ученик, «позаимствовал» у Гуссерля идею феноменологии, чтобы затем переиначить её на свой лад и использовать для создания сомнительных, с точки зрения учителя, философских построений, изначально скрывалась история личных человеческих отношений двух авторитетных личностей. Вместе с тем, она получила и надличностное, социально опосредованное выражение в позициях приверженцев идей Гуссерля и учеников их учеников в борьбе за господство гуссерлевской трактовки феноменологии как единственно правильной. Отношение к Шелеру в США складывалось, таким образом, под влиянием почти удавшейся попытки стигматизации философа, который мыслил иначе, нежели «учитель». Орудием стало расхожее клише послевоенного времени – «идейная связь с нацизмом».