Концепты. Тонкая пленка цивилизации

Степанов Юрий Сергеевич

(Миф объясняет и то, почему боги назначили это несчастье—благодеяние.

Дело в том, что Лай в какое—то время был беженцем из родного города и ему оказал гостеприимство царь Пелопс, Лай учил его сына Хрисиппа езде на колеснице, но затем влюбился в него и на колеснице же похитил его и увез в Фивы. Хрисипп не стерпел позора и покончил жизнь самоубийством. Позор, по греческим представлениям, состоял не в том, что взрослый мужчина овладел юношей, а в том, что насильно увез его из родительского дома.)

Узнав возвещенное оракулом, Лай стал избегать Иокасту, не объясняя ей настоящей причины. Иокаста пребывала в бешенстве и однажды напоила мужа допьяна. Не успела опуститься ночь,

как он оказался в ее объятиях.

Когда девять месяцев спустя Иокаста произвела на свет сына, Лай выхватил его из рук кормилицы, проткнул ему гвоздем ножки и, крепко связав их, отнес на гору Киферон.

Однако богини судьбы распорядились, чтобы ребенок не погиб (ведь воля богов продолжает действовать), а дожил до преклонного возраста. Из—за поврежденных и постоянно опухающих ног его с детства прозвали Эдип (греч. O ^iSwtouc, лат. Oedipus) «опухлоногий».

Коринфский пастух нашел мальчика (он и дал ему имя Эдип) и отнес в Коринф, где в то время правил царь Полиб и его жена Перибея. В свое время Эдип, над которым все товарищи смеялись из—за того, что он совсем не похож на своих предполагаемых родителей, тоже отправился к оракулу и там, так же, как раньше Лай, узнал, какое будущее его ожидает: «Ты убьешь своего отца и женишься на своей матери!» Так как Эдип любил Полиба и Перибею и не допускал и мысли причинить им горе, он решил больше не возвращаться в Коринф. (Здесь снова нам открывается поразительная подлинность греческих мифов: сколько сейчас у нас детдомовских детей любят своих приемных родителей как единственных, подлинных и любимых, не желая даже увидеться с бросившими их «биологическими».)

На узкой дороге, идя пешком от оракула из Дельф, он повстречался с Лаем, который направлялся, наоборот, в Дельфы, к оракулу, чтобы узнать, как освободить Фивы от Сфинкса (в рус. обозначении иногда также Сфинкс в жен. роде). Лай был на колеснице и грубо приказал Эдипу уступить дорогу, – тем, кому он должен поклониться. Эдип ответил, что поклоняется только богам и своим родителям.

«Тем хуже для тебя!» – закричал Лай и приказал своему возничему погонять дальше. Колесо задело ногу Эдипа (больную ногу), и тот в ярости пронзил возничего копьем. Лай запутался в упряжи, оказался брошенным наземь, лошади под ударами Эдипа понесли, и царь погиб.

После убийства Лая Эдип отправился в Фивы, победил Сфинкса, и благодарные фиванцы провозгласили Эдипа царем. По закону он должен был стать супругом жены погибшего царя, то есть мужем Иокасты. Так сбылось пророчество богов.

Здесь мы должны обратиться к одному из основных произведений З. Фрейда – книге «Я и Оно» («Das Ich und das Es», писалась в 1922 г., издана в 1923. – Здесь цит. по изд. «Зигмунд Фрейд. Хроника—хрестоматия. Составители Вал. А. Луков, Вл. А. Луков. М., „Флинта“, 1999. С. 283 и сл.). Непосредственно к нашей теме относится финальная часть размышления о природе „Сверх—Я“.

Как бы ни окрепла в дальнейшем сопротивляемость характера в отношении влияния отвергнутых привязанностей к объекту, все же действие первых, имевших место в самом раннем возрасте идентификаций будет широким и устойчивым. Это обстоятельство заставляет нас вернуться назад к моменту возникновения Идеала—Я, ибо за последним скрывается первая и самая важная идентификация индивидуума, именно – идентификация с отцом в самый ранний период истории развития личности. Такая идентификация, по—видимому, не есть следствие или результат привязанности к объекту; она прямая, непосредственная и более ранняя, чем какая бы то ни было привязанность к объекту. Однако выборы объекта, относящиеся к первому сексуальному периоду и касающиеся отца и матери, при нормальных условиях в заключение приводят,

по—видимому, к такой идентификации и тем самым усиливают первичную идентификацию.

Отношения эти так сложны, что возникает необходимость описать их подробнее […]

Упрощенный случай для ребенка мужского пола складывается следующим образом: очень рано ребенок обнаруживает по отношению к матери объектную привязанность, которая берет свое начало от материнской груди и служит образцовым примером выбора объекта по типу опоры (An—lehnungstypus); с отцом же мальчик идентифицируется. Оба отношения существуют некоторое время параллельно, пока усиление сексуальных влечений к матери и осознание того, что отец является помехой для таких влечений, не вызывает Эдипова комплекса. Идентификация с отцом отныне принимает враждебную окраску и превращается в желание устранить отца и заменить его собой у матери. С этих пор отношение к отцу амбивалентно, создается впечатление, будто содержащаяся с самого начала в идентификации амбивалентность стала явной. «Амбивалентная установка» по отношению к отцу и лишь нежное объектное влечение к матери составляют для мальчика содержание простого, положительного Эдипова комплекса.

При разрушении Эдипова комплекса необходимо отказаться от объектной привязанности к матери. Вместо нее могут появиться две вещи: либо идентификация с матерью, либо усиление идентификации с отцом. Последнее мы обыкновенно рассматриваем как более нормальный случай, он позволяет сохранить в известной мере нежное отношение к матери. Благодаря исчезновению Эдипова комплекса мужественность характера мальчика, таким образом, укрепилась бы. Совершенно аналогичным образом Эдипова установка маленькой девочки может вылиться в усиление ее идентификации с матерью (или в появлении таковой), упрочивающей женственный характер ребенка.

Эти идентификации не соответствуют нашему ожиданию, так как они не вводят оставленный объект в Я; однако и такой исход возможен, причем у девочек его наблюдать легче, чем у мальчиков. В анализе очень часто приходится сталкиваться с тем, что маленькая девочка, после того как ей пришлось отказаться от отца как любовного объекта, проявляет мужественность и идентифицирует себя не с матерью, а с отцом, т. е. с потерянным объектом. Ясно, что при этом все зависит от того, достаточно ли сильны ее мужские задатки, в чем бы они ни состояли.

Таким образом, переход Эдиповой ситуации в идентификацию с отцом или матерью зависит у обоих полов, по—видимому, от относительной силы задатков того или другого пола. Это один способ, каким бисексуальность вмешивается в судьбу Эдипова комплекса. […]

В самом деле, возникает впечатление, что простой Эдипов комплекс вообще не есть наиболее частый случай, а соответствует некоторому упрощению или схематизации, которая практически осуществляется, правда, достаточно часто. Более подробное исследование вскрывает в большинстве случаев более полный Эдипов комплекс, который бывает двояким, позитивным и негативным, в зависимости от первоначальной бисексуальности ребенка, т. е. мальчик находится не только в амбивалентном отношении к отцу и останавливает свой нежный объектный выбор на матери, но он одновременно ведет себя как девочка, проявляет нежное женское отношение к отцу и соответствующее ревниво—враждебное к матери. Это вторжение бисексуальности очень осложняет анализ отношений между первичными выборами объекта и идентификациями и делает чрезвычайно затруднительным понятное их описание. Возможно, что установленная в отношении к родителям амбивалентность должна быть целиком отнесена за счет бисексуальности, а не возникает, как я утверждал это выше, из идентификации вследствие соперничества.