Конец буржуа
Шрифт:
Его первая книжка «Наши фламандцы» вышла в 1869 году. В следующем году, после франко-прусской войны, он опубликовал книгу «Седан», тотчас же переведенную на многие языки (впоследствии она была переиздана под заглавием «Бойни», с предисловием известного французского писателя Леона Кладеля).
«Седан» имел такой же широкий мировой резонанс, как «Долой оружие» Берты Зутнер или «Разгром» Золя. Скорее всего именно страстная публицистика Лемонье вдохновила Золя на создание «Разгрома». Лемонье выступил здесь как ярый противник войны и милитаризма. Потрясенный «обдуманным ужасом войны», он писал: «Только одно ненавижу я в мире — войну. Эта ненависть нерасторжимо слилась
В том же 1870 году появились «Осенние наброски» — книга, навеянная жизнью среди лесов и полей. Через два года — сборник «Фламандские и валлонские рассказы» (с подзаголовком «Сцены национальной жизни»), в котором Лемонье обратился к фольклору своей страны, к ее истории, ее нравам и обычаям. Этот интерес Лемонье к историческому прошлому народа пробудился не случайно.
Бельгия обрела независимость лишь после революции 1830 года, и вполне естественным было стремление бельгийских писателей последующих десятилетий к созданию своей, национальной культуры. Ведущим жанром бельгийской литературы становится исторический роман. В знаменитой «Легенде об Уленшпигеле» — первом ее выдающемся произведении — далекое прошлое народа как бы связывалось с современностью и вместе с тем устремляло мысль к будущему.
И позднее, в последние десятилетия XIX века, когда в бельгийской литературе ведущее место заняли темы современной жизни, писатели все же часто обращались к изображению жизни старой Фландрии, к героическому прошлому своей страны, которое можно было противопоставить буржуазно-мещанскому существованию заштатного «образцового государства континентального конституционализма, уютного, хорошо отгороженного маленького рая помещиков, капиталистов и попов», [20] как характеризовал Бельгию К. Маркс в 1869 году.
20
К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XIII, ч. 1, стр. 301
«Фламандские и валлонские рассказы» были замечены знаменитым французским критиком Ипполитом Тэном, поставившим их автора в один ряд с Теккереем и Гоголем.
И все же истинную славу Лемонье принесли не рассказы, а появившийся в 1881 году роман «Самец».
Героем своего романа Лемонье избрал браконьера — человека, которому жизнь в постоянном конфликте с окружающим обществом кажется естественной и нормальной. Гюбер Орну, прозванный Ищи-Свищи, с детства был предоставлен самому себе и случаю. Он рос в лесу, как звереныш, и вырос сильным, выносливым, независимым. Гюбер презирает крестьян, их тяжкий труд, их обычаи и предрассудки. Ему кажется, что нет на свете ничего лучше его вольной жизни, что он вечно будет водить за нос объездчиков, сбывать в городе дичь и плясать на сельских праздниках.
Своего героя Лемонье показывает то в естественной для него обстановке — лес, зверье, охота, то на фоне красочно изображенной жизни богатой крестьянской семьи, к которой принадлежит героиня книги, Жермена.
Писатель тщательно прослеживает историю страсти Гюбера и Жермены. Конфликт романтического героя с обществом получает самый неожиданный поворот. Женщина уже принадлежит Гюберу, однако не только ее семья, но даже она сама не помышляет о возможности брака с ним, этим «лесным человеком». И как только инстинкт Жермены удовлетворен — у нее будет ребенок, хотя она еще и сама не знает об этом, — ее мысли занимает ужа не Гюбер, а богатый крестьянин из соседней деревни,
Не сразу Ищи-Свищи осознает свое бессилие перед враждебным ему обществом. Сначала ему перестает нравиться его лесная жизнь; воспоминания о голодном детстве, о родителях-дровосеках, живших в лачуге, похожей на берлогу, вызывают в нем чувство горечи.
Потом его уже тяготит одиночество, которым он прежде так дорожил. Оно кажется ему проклятьем, карой, ниспосланной на бедняков: их дети всегда одиноки, они приходят в мир незваными, гибнут без призора, в то время как богачи рождаются в теплых домах, где их холят и лелеют.
И вот Ищи-Свищи уже осаждают мысли о человеческом неравенстве. Он и прежде знал, что на свете есть богатые и бедные, но никогда серьезно об этом не задумывался и даже считал себя богатым: ведь у, него было семь курток! А теперь Ищи-Свищи кажется, что только глупость мешает бедноте взять вилы и отнять все у богатых. Но зачем, ради чего? «Ради того, чтобы самим стать господами, владеть богатством, сытно есть?» Чтобы превратиться в таких же тупых и ограниченных людей, как эти деревенские богачи, которых он прежде презирал?
Ищи-Свищи гибнет, затравленный объездчиками. В тот момент, когда Жермена, позабыв о своем возлюбленном, наслаждается утренним солнцем, он, словно раненый зверь, умирает в лесу.
Рисуя с нескрываемой симпатией фигуру «непосредственного», близкого к природе человека, Лемонье вынужден все же признать, что в современном мире человек не может существовать, вовсе отказавшись от цивилизации. Он показывает, как наряду с природными инстинктами в человеке пробуждаются инстинкты социальные, властно дающие о себе знать. Но сама эта цивилизация и общественные отношения, отстраниться от которых невозможно, представляют собой нечто весьма непривлекательное, даже отталкивающее, противное естественным человеческим влечениям. Так Лемонье оказывается в кругу сложных противоречий, из которых ему трудно найти выход.
Лемонье как будто проходит мимо того, что его Ищи-Свищи является «лесным человеком» только в известных пределах. По существу, ни герой, ни сам писатель не собираются начисто отрешиться от цивилизации. Они желали бы сохранить для себя ее блага, освободившись при этом от ее уродств. Ни автор, ни тем более его герои не понимают, однако, что добиться этого можно лишь путем коренного преобразования общественных отношений.
Разумеется, значение романа не в одном только изображении «непосредственного человека» и судьбы его страсти. В книге с большой силой обрисована бельгийская деревня, характерный для нее бытовой уклад, передай контраст между величием и покоем окружающих деревню просторов и мелкими, ничтожными обывательскими интересами крестьян, их жестокостью, скупостью, обжорством. Так «Самец», задуманный как роман из жизни «не задетого культурой дикаря», оказался романом социально-психологическим.
«Самец» принес своему автору широкое признание в кругах молодых литераторов, с которыми Лемонье в эту пору тесно сблизился. Вокруг журнала «Молодая Бельгия» сгруппировались начинавшие тогда поэты и прозаики. Это были очень разные по своим устремлениям люди, и объединяла их отнюдь не литературная школа, а забота о судьбах национальной литературы. Они стремились расширить круг читателей, пропагандируя своих предшественников — Шарля де Костера, Октава Пирмэ, Ван-Хасселя. По имени журнала литературная группа, а затем и все движение получили название «Молодая Бельгия». Среди ее участников были М. Метерлинк, Э. Верхарн, Ж. Роденбах, завоевавшие впоследствии всемирную известность.