Конец начала
Шрифт:
Американцы бросили вперёд пехоту. Им дали по носу и они отошли назад. Капитан Ивабути ликовал:
– Им против нас не выстоять!
– вопил он.
– Сунутся к нам ещё раз, мы их снова размажем!
Коммандер Гэнда выглядел не столь воодушевлённым.
– Они ещё не закончили, - сказал он.
– В следующий раз они возьмут камень.
– Камень, господин?
Ефрейтор не уловил намёка.
– Увидишь.
Минут через пятнадцать Фурусава увидел. Американская артиллерия начала бить по передовым позициям японцев. Фурусава никогда прежде не слышал
Когда артобстрел стих, американцы снова пошли на штурм. Какое-то время Фурусава был слишком оглушён, чтобы стрелять, но по американцам открыли огонь пулемёты. Ефрейтор был удивлён, что пережил бомбёжку, но ещё больше он удивился, что её пережил и кто-то ещё. Американцы, наступавшие перед его окопом, отступили под автоматическим огнём, но, чуть дальше на севере, они прорвались.
– Что будем делать, господин?
– спросил он у коммандера Гэнды.
– Если они обойдут нас с фланга, то зажмут в кольцо.
– Хаи,– ответил тот.
Любой армейский офицер на его месте приказал бы стоять насмерть. Фурусава был в этом уверен, как в собственном имени. Мгновение спустя, Гэнда сказал:
– Отойдём. Вряд ли мы здесь чем-то можем помочь, так ведь?
– Мне тоже так кажется, - удивлённо ответил Фурусава.
Ещё больше его удивила улыбка Гэнды.
– Ну, ты в таких вещах лучше разбираешься.
Они отошли назад, пройдя через разбитое бомбёжкой пулеметное гнездо. Фурусава подумал, смогла бы армия сражаться лучше, если бы ей командовали люди, вроде Гэнды. Ответа, он боялся, ему не узнать.
XIV
Мой ад везде и я навеки в нём*. Эти слова Кензо Такахаси вспомнил из уроков литературы. Кажется, Шекспир, но непохоже. Кто же, тогда? Он не помнил. Мисс Симпсон этого бы не одобрила. Если мисс Симпсон ещё жива, подумал Кензо, она, скорее всего, пытается выжить, как и он сам.
Ни он, ни Хироси не знали, куда подевался отец. Он ушёл в консульство и не вернулся. Они ходили его искать, но безуспешно. Кензо даже сходил в консульство. Когда он сказал часовым, чей он сын, его пустили внутрь, но и там никто ничего внятного сказать не мог. Начальства, судя по всему, там вообще не осталось. Парень гадал, куда подевались консул, советник и прочие большие шишки. Где бы они ни были, неужели они забрали отца с собой? В это Кензо верил с большим трудом.
Когда началось большое наступление, в их лагерь, где они с братом и отцом жили после того, как их дом был разрушен в ходе нападения японцев, угодил снаряд. Рядом располагались позиции японцев, поэтому Кензо понимал, почему американцы уделили внимание этому участку.
Они с братом выбрались оттуда живыми. Это могло сойти за чудо, если только бог не задумал что-нибудь ещё. Кензо видел много гадостей во время захвата Гонолулу японцами. Видал он вещи и похуже, когда американцы решили сдаться, лишь бы спасти гражданских. Японцам на гражданских было плевать. Они будут драться, пока будут патроны, затем они пустят в дело
Собирались ли американцы устроить жителям Гонолулу ад или нет, но они не могли бить только по скрывавшимся среди них японским солдатам. Всё время артобстрела Кензо и Хироси пролежали на животах. Этому они научились с самого начала боёв. Помогало не всегда, но надеяться им больше было не на что.
Осколки посекли палатку и державшие её верёвки. Она упала прямо на братьев, и это напугало Кензо сильнее, чем он предполагал. Сквозь рёв и грохот снарядов, до него доносились крики, которые зачастую резко обрывались.
Когда обстрел стих, он выбрался из-под палатки. Единственное, что он мог сказать, при этом:
– Господи!
Так мог сказать и пропавший отец. В воздухе пахло кровью. Неподалёку валялся выпотрошенный, словно рыба, человек, а чуть подальше лежало то, что осталось от его головы.
Раненые казались страшнее мёртвых. Они корчились, визжали, кричали и истекали, истекали, истекали кровью. Кензо подхватил кусок оборванной верёвки и перетянул женщине рану чуть ниже колена, надеясь, что хоть как-то смог ей помочь.
Он уже почти закончил, когда кто-то закричал по-японски:
– Иди сюда, помоги мне! Да, ты!
Он поднял взгляд и увидел, как солдат уводил Хироси в сторону. Солдат держал носилки и хотел, чтобы Хироси помог перенести раненого. Никаких сомнений, о солдатах заботились в первую очередь, а с гражданскими, уж как получится.
– Господи!
– повторил Кензо.
Он не мог помешать солдатам уводить брата, если только не хотел, чтобы убили и его и Хироси вместе с ним. Беда ещё и в том, что их обоих, скорее всего, убьют в любом случае. Снова полетели американские снаряды, часть на японские позиции, часть на невезучий лагерь беженцев. Снова послышались крики, в основном, крики отчаяния. Кензо упал рядом с раненой женщиной, надеясь, что осколки его не заденут. Что делать ещё, он не знал.
Когда обстрел стих, он спросил женщину:
– Как вы?
Та не ответила, и Кензо решил получше её рассмотреть. Оказалось, осколок оторвал ей часть головы. На землю вывалились мозги. Кензо вырвало. Потом он ещё долго плевался, силясь избавиться от противного вкуса во рту. После чего он поднялся на ноги и заковылял прочь. Сейчас где угодно безопаснее, чем здесь.
Поначалу, он бродил без цели. Вскоре, впрочем, эта цель обнаружилась: он шёл к дому Элси Сандберг. Если с ней что-нибудь случилось... Если с ней что-нибудь случилось, он уже не верил, что сможет жить дальше сам. Он уже многое пережил, а ведь ему только двадцать лет.
Путь до её дома в западной части Гонолулу, сам по себе превратился в кошмар. Пришлось пройти через несколько блокпостов, где стояли спецвойска флота. По гражданским они стреляли, едва их завидев. На улицах валялись трупы, повсюду растекалась кровь. Подолы платьев и юбок у нескольких женщин оказались задраны. Кензо закусил губу. Их оккупанты убивали не сразу.
Если бы он попытался пробраться мимо блокпоста, его бы немедленно пристрелили. Вместо этого он подошёл к баррикадам открыто, и заявил: