Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)
Шрифт:
Все стояли в кузове,держась друг за друга и качаясь из стороны в сторону.
– Жми, Петро!
– Давай на полную железку!– подбадривали ребята шофера.
– Темно, перевернет,– послышался чей-то осторожный голос.
– Свет включи!– посоветовал кто-то.
– Верно! Правильно! Пусть знают наших!..
Шофер включил фары, свет лег на дорогу, и машина стала увеличивать скорость.
Оглушенные,взволнованные и взбудораженные успехом,мы мчались по большаку, миновали «заминированное»
Я оглянулся. Торжествен и грозен был вид пожарища. Над лесом высился и рвался к небу, как символ возмездия, жаркий огонь.
«И все же мы еще не квиты, господа гитлеровцы!»– подумал я.
На полпути к деревне Ловлино в свете фар метнулись два всадника, и Трофим Степанович свистнул.
– Это наши,из охранения,– объяснил он и застучал по крыше кабины.– Теперь мы распрощаемся… Выгружайтесь, хлопцы!.. Давай руку, товарищ майор! Удачно мы встретились! И вечерняя зорька была хороша, да и ночка тоже…
Партизаны выпрыгивали из машины, выбрасывали свои трофеи и тут же, точно призраки, растворялись в ночи. Из кабины высунулся Фома Филимонович и обратился к Карягину:
– Моих коняшек прихватите с собой. Пригодятся.
– А ты что же,– усмехнулся Трофим Степанович,– думал, что мы их в лесу оставим?
– Да нет,– поправился Кольчугин.– Это я так… на всякий случай. Коняшки-то добрые.
Трофим Степанович пожал всем руки, а Сережу Ветрова, как и при встрече, расцеловал на прощание и сказал:
– Будь здоров. Расти большой!
– Постараюсь, Трофим Степанович!– весело ответил Сережа.
Пожимая руку Березкину,который сменил теперь за баранкой партизана, Карягин бросил:
– Ты жми,браток!А то как бы нам вместо вас не пришлось встречать самолет. Нам все одно через ту поляну ехать… Да и ребят надо прихватить…
И Трофим Степанович тоже растаял в темноте. Машина вновь тронулась. Мы приближались к Ловлино. В кузове теперь тряслись лишь я, Таня и Логачев. На всякий случай мы приготовили две гранаты и, держа в руках автоматы, всматривались вперед.
Деревня, тянувшаяся в одну улицу, казалась вымершей. Мы не заметили ни единого живого существа, ни намека на огонек.
– Полицейское время,– сказал мне Логачев.
Я усмехнулся и заметил:
– Только полицейских самих не видно…
– Их счастье!
Мы благополучно миновали половину деревни и круто, под острым углом, свернули налево,на лесную дорогу.Машина поубавила ход и поползла по мягкому грунту. Ее швыряло из стороны в сторону, подбрасывало на пнях и корневищах. Мы прыгали в кузове,точно мячи, а когда нас стали безжалостно хлестать ветки, то сели и ухватились друг за друга.
Я надеялся на машине проехать хотя бы до поворота
Я вскочил и при свете фар увидел обломки моста через проток– тот самый проток, который выходил из знакомого нам озера. Здесь он был значительно шире, с крутым правым берегом. О переправе нечего было и думать.
– Шабаш! – сказал Фома Филимонович, вылезая из кабины.
– Слезай!– приказал я и первым выпрыгнул на землю.– Давайте мешки!
Их оказалось четыре, и все набитые доверху.
– Здесь глубоко?.– спросил я, подходя к краю протока.– Надо спустить туда машину, а сами переберемся по бревнам.
– Дело! – одобрил Фома Филимонович.
Березкин сел за баранку,осадил машину назад,а затем, взяв немного вправо, подогнал ее к самому берегу.Выключив скорость,он вышел. Все пятеро уперлись в машину сзади.
И Фома Филимонович скомандовал:
– Раз, два… взяли! Е-ще р-раз!..
Машина послушно подалась вперед, на секунду повисла передними колесами и, нырнув носом в проток, встала на попа.
– Теперь ее без трактора не выручить,– заметил Логачев.
– Пошли!– сказал я и, чиркнув спичку, взглянул на часы.– В нашем распоряжении час и пять минут. Успеем?
– А тут всего минут сорок хода,– ответил Фома Филимонович.– За мной топайте. Я прямиком выведу.
Он постоял некоторое время, вглядываясь в лес, в небо, и затем уверенно зашагал вправо от лесной дороги.
И кто мог подумать, что шутка Трофима Степановича обернется правдой? А получилось так.
Трофим Степанович подоспел со своими лихими хлопцами на поляну буквально за пять минут до прихода самолета. Мы стояли уже у костров, со спичками в руках, вслушиваясь в тишину ночи, поджидая с нетерпением рокота моторов.
Привязав коней и сложив трофеи возле Гюберта и Похитуна, которых охраняли двое бойцов, партизаны во главе с Трофимом Степановичем кучкой устремились на поляну.
И в это время Таня крикнула:
– Летит! Слышите, летит!
Все замерли. Действительно, с востока наплывал гул моторов.
– Пали костры!– во всю глотку крикнул я.
В шести местах взметнулось пламя, такое яркое, что поляна сразу приобрела фантастический вид.
И в этом тоже сказался сметливый ум Миши Березкина.Он еще в то утро,когда мы покидали поляну, припрятал две бутылки с жидкостью «КС» и не сказал об этом никому ни слова. А сегодня, вернее – несколько минут назад, вручил мне их и сказал:
– Не ругайтесь,Кондратий Филиппович… Так будет лучше.Без них мы обошлись, а случись дождь – могли бы запоздать с сигналами.