Конец света отменяется!
Шрифт:
— Эй, братик, ты тут?
— Да тут он, точно, я сам видел. Вас как забрала стража, я всё время наблюдал, думал, как свою милку освободить.
— Спасибо, Дубушка… А что ж он не отвечает?
— Может, дрыхнет, как ты. Я и тебя добудился еле-еле, это у вас что, семейное? А, может, и не пришел ещё в себя. Приложили-то его крепко.
— Ой, он хоть живой?
— Добра молодца одним ударом не сгубить. Да и, скорей всего, перепил он давеча. Полежит-полежит и оклемается.
— А как же мы его вытащим?
— В
Ручки мои, ножки мои, люли мои. У меня всё тело уже саднит от этих ям. Но, хочешь — не хочешь, а пришлось спускаться.
Кощей не двигался, я даже перепугалась сразу, но дышал. А когда я влила ему в горло целительный бальзам местного разлива, закашлялся и заругался последними словами, правда, может, и не последними, может, у него ещё найдутся. Зато, узнав меня, смутился и даже попросил извинения.
— Ладно, Костик, извинения потом, с процентами. А сейчас выбираться надо, скоро светать будет.
— Угу, — кивнул Кощей.
— Ты подняться сам можешь? Давай, я тебя верёвкой обвяжу, и лезай наверх.
— А верёвка крепко привязана? — подёргал Бессмертный за её конец.
Сверху заворчали.
— Её парень один держит, м-м-м… мой друг.
— Ах, так ты, Неневеста, уже друзьями обзавестись успела, пока я здесь, без чувств…
— А ты думал, я тебя сама отсюда вытащу? Да если б не он…
— Всё-всё-всё. Не обижайся. Как друга-то зовут?
— Вернидуб.
— Крутое имя. Статура соответствует?
— Соответствует, — подтолкнула я его под заднее место коленкой. — Лезь давай.
Кощей взялся за верёвку.
— Да, я тебя братом представила, не проболтайся, а меня он Малинкой считает.
— Ух ты, как вкусно! Ягодкой?
— Имя такое! — и я врезала ему кулаком под рёбра.
— У-у-у! — взвыл Бессмертный. — Там болит!
Я врезала с другой стороны.
— И там тоже!
— Лезь уже!
Кощей галантно поклонился, указывая на верёвку:
— Ты — первая!
Фигушки. Если я вылезу, Дубушка сразу целоваться начнёт, а тут Бессмертный. Представляю: картина Репина «Приплыли». Хотя, собственно, чего я должна стесняться? Я ведь ему — никто, не невеста. Я вздохнула, но упрямо повторила:
— Лезь.
Кощей пожал плечами, мол, не оценила воспитанности, уцепился за верёвку и стал подниматься. Как только его ноги оказались на поверхности, не дожидаясь предложения, я поспешила наверх. А то без меня они точно что-нибудь не поделят. Почти у поверхности меня ухватили с обеих сторон две мощные руки и, как пушинку, вытащили на свет Божий.
— Малинка! — расплылся в улыбке Вернидуб. — Милка моя!
— Чего это он? — округлил глаза Кощей.
Вот тут я решила оторваться по полной.
— Жених это мой, суженый.
Бессмертный послушно захлопнул рот и попытался идти, но зашатался и сел, видно, не отошел ещё полностью после удара. Или перепоя.
Я залила его новой порцией бальзама, и ему стало полегче. Интересно, что это за зелье такое? Я понюхала кварту и отшатнулась. Тьфу ты, самогон настоящий!
Вернидуб вырвал посудину из моих рук.
— Девицам такое нельзя!
Он, что, думал, что я собираюсь пить ЭТО?
— Да я такое на дух не переношу!
— Так ты догадалась, что это? Смотри ж, никому не говори.
— А что будет? — переспросил Кощей.
— Зелье это новое, запрещенное, — объяснил добрый молодец. — Сбитень, медовуху можно пить, а за это и в яму упекут. А я без моей милки в яму не хочу.
Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе.
— Пошли, Дубушка, помоги брата через ограду переправить.
Вернидуб забросил мою сумку за плечо, подхватил одной рукой меня, другой — Бессмертного, и мы двинулись по направлению к городской стене. Опять ощущалась знакомая вибрация, Китеж поднимался из глубин. Народ ещё спал, но только город окажется на берегу, Негасимый Свет снова упрячут в сокровищницу. Его можно взять только сейчас и никак позже. Кощей давно пытался подавать мне знаки, настолько «незаметные», что мой жених не выдержал и спросил:
— Милка, у тебя брательник контуженый, что ли? Или блаженный вовсе?
— Контуженый! — хлопнула я себя ладошкой по лбу. — А я лекарство забыла дома. Вы меня там, за крапивными зарослями, подождите, я мигом слетаю.
Я подобрала сарафан и рванула в сторону центральной городской площади, услышав сзади только удивлённое:
— Куда ты, Малинка? Ты ж не в той стороне живёшь!
Добежав до центра, я взглядом разведчика окинула территорию, не выходя из тени домов. Никого. Светлело с каждой минутой и откладывать было некуда. Я пробежалась к столбу, на котором сиял яркий камень, на ходу развязывая шнурок на черном мешочке, болтавшемся у меня на шее, вытащила подарок мимикра, схватила Негасимый Свет, который оказался совершенно холодным, сунула в мешочек, подменив его своим камнем, задержалась на мгновение, погладила его:
— Спасибо, камушек, ты меня не раз выручал, теперь тебе здесь жить, — и поспешила к ожидающим меня мужчинам.
— Всё в порядке, — кивнула на ходу Кощею. — Лекарство твоё я взяла. А теперь скорее наверх!
— Погоди, — ухватил меня за руку Вернидуб.
Я оглянулась. Возле стены стояла добротная лестница.
— Вот умница, Дубушка, раздобыл где-то…
Я почувствовала толчок.
— Китеж стал на берег. Теперь пора, — и мой «жених» подтолкнул Бессмертного к лестнице.
— Лезь, — шепнула я ему на ухо, я за тобой.