Конец Вавилона

Аполлинер Гийом

В последний день праздника Сакака оргия в Вавилоне достигла своего предела. Беснующиеся толпы носились по городу. По приказу Валтасара крупным виноторговцам пришлось бесплатно открыть для горожан свои подвалы. Господа и рабы вперемешку спешили забыть о дурных предзнаменованиях и о том, что осада Кира уже стала приносить свои плоды.

Даже Виетрикс пришел в замешательство. Подобная оргия была отвратительна его уравновешенному галльскому характеру. Он проникался презрением к этим бедным азиатам, постоянно впадающим то в одну, то в другую крайность, неспособным сохранить власть, жестоким на войне, женоподобным в мирное время.

— Ты знаешь, Ануке, — обратился он к девочке, прежде

чем отправиться на очередное празднество, — что сегодня рабы свободны? Таков обычай праздника Сакака. Ты дважды принадлежишь мне, потому что я дважды купил тебя. Ну что же, я отпущу тебя на волю. Но немедленно по возвращении с пира я хочу, чтобы ты была не только ровней мне, но моей повелительницей. Понимаешь?

Девочка покачивала головой, таинственно и насмешливо глядя на Виетрикса.

— Если захочу, — наконец проговорила она.

— Ну уж хватит! Персы вот-вот войдут в город! Ты отказываешься подчиниться мне. Я не хочу бить тебя, а уж тем более принуждать силой. Это совершенно не в моих привычках. Так что я оставляю тебя на волю случая. Мне есть чем заняться и помимо маленькой рабыни вроде тебя. Я тебя продам, дитя мое! Продам тебя какому-нибудь другому Канабалю. А сам отправлюсь на поиски женщины со свастикой, которую уготовала мне судьба.

Ануке расхохоталась, затем помрачнела, и, когда она выходила, Виетриксу показалось, что девочка плачет.

* * *

Приготовления к пиру велись в парадной зале дворца, выходившей на Северную улицу. Так что приглашенным было дозволено прибывать на своих великолепных колесницах.

Этот праздник должен был продемонстрировать неслыханную роскошь, поскольку Валтасар хотел, чтобы он стал самым пышным из всех. Он знаменовал его примирение с народом и богами-покровителями Вавилона. Царь сам установил церемонию его проведения.

Белые, зеленые и голубые драпировки были прикреплены к мраморным колоннам при помощи шелковых и пурпурных лент, продетых сквозь серебряные кольца. Между колоннами были развешаны белые ткани. Так приказал царь, чтобы придать церемонии характер серьезности, подходивший к осадному положению. Для того чтобы задрапировать широкие стены, повсюду были реквизированы простыни, многие из которых, неоднократно за последние дни послужив владельцам, утратили белизну. Это средство должно было призвать сотрапезников к определенному поведению — во время собственно ритуальных трапез зал драпировали красным.

* * *

Множество слуг накрывали столы. Их было поставлено три сотни, из клена, инкрустированного серебряными пластинами. От пяти до шести тысяч кушеток и диванов окружили столы и заняли углы залы. Украшение кушеток было строго регламентировано в соответствии с иерархическим положением тех, кто должен занять эти места. Одни были с золотым значком, другие — с серебряным, третьи были украшены порфиром, мрамором, перламутром или черным камнем. Диваны покрывали шкуры диких животных.

Ма-Шан, Ди-Сор, Поладамастор и Виетрикс пришли заранее, чтобы отыскать свои места. Они должны были прибыть одними из первых, поскольку вход в зал регламентировал строгий иерархический порядок: сначала рассаживались незнатные гости, затем царские вельможи, военные и гражданские, советники при троне, великий визирь, принцы и, наконец, сам царь. Было решено, что каждый приведет с собой законную супругу или нескольких красивейших наложниц из гарема.

Вавилонянам совсем не нравилось водить на подобные сборища любимых жен. Несмотря на напускное безразличие, они испытывали к своим супругам нечто вроде ревности. Тем более что декольте, точно определенное циркуляром главного церемониймейстера, главы протокола, было из самых откровенных: грудь должна быть полностью обнажена, а ноги открыты до середины бедра. Однако допускались и почти прозрачные шелковые туники. Ах, в тот

день вавилонские матроны, новобрачные и любовницы из гарема провели долгие часы, массируя себе грудь, укрепляя ягодицы и при помощи тоненькой кисточки подкрашивая себе жилки небесно-голубой краской, а соски — пурпурной, сооружая прическу и отбеливая ноги.

* * *

В действительности, если приглашенные опасались чрезмерного кокетства своих жен, то были спокойны относительно испытываемой мужчинами жажды завоеваний. Законные супруги и любимые наложницы — все женщины, присутствия которых на пиру требовал Валтасар, были из тех, кто в течение пяти дней праздника воздерживались выходить на улицы города и мирно пребывали в своих домах. Мужчины же, напротив, в это время отнюдь не чурались соблазнов всенародной оргии. К их услугам было вдоволь храмовых рабынь, все замужние женщины из сословия мелких торговцев, ремесленников и простонародья, к тому же они без труда могли совратить рабынь соседа. В эти дни все аристократы и должностные лица заботливо запирали на ключ покои своих жен и развлекались в храмах и на общественных праздниках. Так что силы их были на исходе, поясницы ныли, лица поблекли, глаза погасли, разум помутился, а спинной мозг, казалось, пребывал в сонном разладе с общей работой организма.

* * *

Удары хлыста и взвизги свистка сопровождали устные команды военачальников, руководивших сотнями марширующих в колонне рабов. На столах были расставлены амфоры, продолговатые блюда, золотые и серебряные чаши.

Это отражало древнюю азиатскую веру в то, что никакое совершенное действо не гарантирует результата само по себе, если при этом не был безукоризненно соблюден ритуал. Если во время великого заклинания волхв ошибется в перечислении злых духов, жертвоприношение утрачивает всякое значение. В подобных делах любая церемониальная мелочь играет не менее важную роль, чем общий смысл действия. Так непременным условием подобной трапезы являлась строгая необходимость того, чтобы напитки для жертвенных возлияний приготовлялись в чашах, предназначенных исключительно для этого случая. Возлияние медом, произведенное тысячей сотрапезников, не может считаться действительным, если чаши не были изготовлены специально для того. И напротив, характер такого возлияния становится серьезнее, а произнесенное предписанными словами пожелание — действеннее тогда, когда использована чаша более совершенной формы, более древней эпохи, с более редкостными инкрустациями. Да и сами напитки дегустируются в строго соблюдаемом порядке. Свобода воцаряется лишь после того, как пройдена последняя ступень ритуала.

Вот о чем Поладамастор рассказывал Виетриксу, пока они с друзьями усаживались на свои места неподалеку от двери для прислуги.

— По множеству причин я предпочитаю это место любому другому, — сентенциозно заявил Ма-Шан Полада — мастору и Ди-Сору, которые казались оскорбленными непосредственной близостью к челяди.

Подле них поместили каких-то просвещенных чужеземцев, находящихся в Вавилоне в тех же условиях, что и Виетрикс; это был путешественник из страны южных ариев и другой — из дальних пределов Катая. Последнего отличала изысканная вежливость, он ежеминутно совершал тысячу мелких церемониальных движении, даже приветливому Ма-Шану показавшихся слегка чрезмерными.

Этот угол также предназначался холостякам. Те, кто умеет ловко играть словами, как правило, предпочитают чужих жен тем, кто мог бы по закону принадлежать им. У них совершенно нет средств и охоты содержать роскошный гарем. Они полагают, что хорошо обеспеченные особы женского пола обязаны принести им в жертву свое тело. Хозяйка, имеющая счастье принять их в своем доме, обязана также пригласить их посетить ее альков. Так оплачиваются изысканные речи художника и артиста. И те и другие всегда считали это справедливым.