Конец Вавилона
Шрифт:
Тем временем вельможи заняли свои места. Советники царя, чиновники высокого ранга, полководцы, несколько знатных чужеземцев и всякая мелкая сошка, вроде придворных и должностных лиц. Их сопровождали прекрасные знатные дамы, прически которых украшали драгоценные камни и гребни с бриллиантами. Это были законные супруги или фаворитки гарема, выбранные для представления, а не те жалкие существа, нежные и игривые, созданные лишь для любовных утех. Виетрикс заметил Сусанну Диносор в сопровождении супруга. Начальник управления регистрации двигался мелкими шажками и вид имел слегка обмякший, с мутным
Виетрикс тайком поприветствовал любовницу. Она лишь шепнула ему на ухо:
— Во время десерта, когда Диносор уснет, приходи вон туда, за шестую колонну, где ты видишь шкуру зебры.
«Однако эти дамочки не намерены скучать, — подумал Виетрикс, который чувствовал себя далеко не в форме. — Боюсь, я сильно разочарую целомудренную Сусанну».
Наконец, за столами разместились принцы крови. Отойдя от свиты, Меретсар ненадолго присоединился к приятелям.
— Не знаю, что происходит, — признался он, — но Кир ускорил работы на реке. ЭДэовень воды в Евфрате падает. Никто не тревожится, но мне неспокойно. Будем проявлять осторожность!
И он удалился.
— На сей раз, — сообщил Ди-Сор, — мне кажется, я смогу прочесть одну из своих хроник. Вы слышали, господа, что сказал принц, — быть может, сражение близко. В этом зале, где собрались все вавилонские вельможи, все полководцы, будет уместно воодушевить присутствующих моей хроникой!
— Царь, похоже, в дурном расположении духа, — возразил Поладамастор. — Советую тебе подождать, пока вина не рассеют тревожные мысли. Знаете, что мне только что сообщили: царица отказалась присутствовать на пиру! Она остается в своих покоях. Взгляните, а вот и Валтасар!
Царь был одет с большой торжественностью: в платье с золотой бахромой, с мечом и кинжалом на поясе и в высокой тиаре. Он ступал величественным шагом, однако напряженное выражение лица не могло скрыть необыкновенной тревоги. Под покрывавшим кожу слоем грима угадывалась бледность щек.
Его сопровождала нынешняя фаворитка: черноглазая персияночка с исполненным неги телом, чьи умелые ласки сумели пробудить усталую и увядшую плоть властелина. Ей удалось противостоять влиянию наложников в гареме. Среди собравшихся пронесся едва различимый ропот. Своим отсутствием царица нанесла оскорбление царю, всем царским вельможам; почему на месте высокомерной законной властительницы это ничтожное создание, эта наложница, эта дочь враждебного народа?
Однако Валтасар не допустил ни малейшего осуждения. Он растянулся на подготовленной для него великолепной львиной шкуре, положив свою голову на огромную и жуткую голову дикого зверя, а полуобнаженная фаворитка, присев, устроилась перед ним.
Перемены яств были многочисленны и обильны. В течение трех часов, пока продолжалась общая беседа, слуги с поразительной сноровкой приносили и уносили блюда. Все фрукты, все овощи, любое мясо — все, что можно было раздобыть в осажденном Вавилоне, в свой черед появлялось на столах. Аппетит у большинства гостей был хороший, по меньшей мере у мужчин. Изысканная еда лучше любовных трудов способствует появлению голода. Виетрикс был порядком удивлен, когда под конец трапезы, после разнообразной птицы и мяса, увидел, как с двух сторон зала один за другим, гуськом проследовало шесть рабов, неся около пяти десятков серебряных подносов, на которых были уложены
Рекой текли вина: виноградное, пальмовое, нектар, мед. Понемногу настроение улучшалось. Возлияния переносились от стола к столу, следуя примеру возлияний Валтасара, возле которого находился распорядитель, определявший общий порядок церемонии. Напряжение начинало спадать. Мужчины шумно и яростно обсуждали события. Полководцы защищали свою стратегию. Политики укоряли себя за дипломатические ошибки, приведшие Кира под городские стены. Ма-Шан и его друзья попросили ученых чужеземцев объяснить им некоторые положения философии.
Ди-Сор по-прежнему держал в руке табличку, на которой записал свою самую прекрасную хронику. Но как он заставит услышать себя в этом оглушающем гаме? Лучше было еще подождать.
А вот женщины выглядели обеспокоенными. С самого начала трапезы они принялись состязаться в кокетстве. Одни, буквально выпадая из декольте, старались как можно лучше продемонстрировать крепость своих грудей, другие, приподнимая платье, показывали линию своих ног. Они надеялись, что трапеза очень быстро превратится в оргию. Любовники большинства из них находились в зале, кое-кто рассчитывал сегодня завести себе новых. За неделю, проведенную взаперти, женщины истосковались по любви; из внутренних покоев гарема они слышали ликующие крики совокупляющейся толпы, бушующей на улицах города. Они тоже стремились к безудержной страсти, к безумству любви, к опасной любви, влекущей к преступлению. К тому же они знали, что кольцо осады сжимается, знали, что Кир в ожесточении готовит последний штурм. Если смерть близка, как никогда важно насладиться жизнью.
Они возбуждали и ласкали мужчин всеми возможными способами. Но те нисколько не были склонны к распутству. Напротив, оно им наскучило. Они делали вид, что не замечают чувственные авансы своих жен, томные взгляды любовниц. Они пребывали в чисто умозрительном настроении, все более погружаясь в шумные и витиеватые пьяные разглагольствования.
Вялым жестом Валтасар призвал к порядку. Верховный жрец, стоявший возле него, отошел после короткого спора — властелину пришлось напомнить ему о повиновении.
Жрец вернулся; за ним рабы несли множество чаш на подносах. Все тотчас узнали их: это были жертвенные чаши, некогда унесенные Навуходоносором из Иерусалимского храма. Вид чаш вызвал легкое возбуждение. Несколько присутствовавших на пиру евреев не скрывали своего замешательства. Целомудренная Сусанна побледнела, перестала смотреть на Виетрикса и с этого момента с тревогой следила за происходящим.
— Как бы далек я ни был от религии, все же я не сторонник такого кощунства, — заметил Ма-Шан.
Все согласились.
Тем временем Валтасар церемонно раздал чаши своим ближайшим соседям, оставив себе самую прекрасную. Ее наполнили густой коричневой жидкостью. Он совершил возлияние в память о великом Навуходоносоре, завоевателе еврейского народа, после чего протянул чашу своей фаворитке, со смехом осушившей ее одним глотком.
Этот же ликер рабы одновременно разлили всем присутствующим. Поднеся чашу к губам, Ди-Сор внезапно замер.
— Будем осторожны, — сказал он. — Там целый букет наркотиков. Я в этом понимаю.