Конец времен
Шрифт:
Раффи.
Мои пальцы пробегают по мышцам его груди, по мускулистым плечам.
И тут он отстраняется, оставляя меня жадно глотать воздух.
Я, одурманенная, с трудом поднимаю веки и тянусь к Раффи руками.
Он смотрит на меня напряженно. Потрясенно, но с вожделением.
Затем резко отстраняется и садится ко мне спиной.
– Господи.
– Он запускает пальцы в свою шевелюру.
– Что это только что было?
Я открываю рот, чтобы ему ответить, но все, что могу сказать – это: «Раффи». И неясно вопрос это
Его спина идеально пряма, мышцы напряжены, крылья плотно прижаты к спине. Я касаюсь его плеча, и он дергается как от удара током.
Ни слова не говоря, он поднимается на ноги и выбегает за дверь.
ГЛАВА 6
Я слышу удаляющиеся шаги по деревянным ступеням. Входная дверь распахивается и с грохотом захлопывается. За окном мелькает край черного крыла – это Раффи взлетает, с шумом рассекая воздух.
Я крепко зажмуриваюсь. Какое унижение!
Как в мире на грани канонического апокалипсиса со всеми вытекающими библейскими кошмарами еще осталось место для стыда?
Я лежу, кажется, вечность, мечтая стереть из памяти и временного континуума все, что только что случилось. Но, ясное дело, не могу. Меня затягивает в гигантское торнадо из смятения и замешательства. Я понимаю – ему не следует… с дочерью человеческой… бла-бла-бла.
Ну почему все должно быть сложно? Я вздыхаю, уставившись в потолок.
И провести бы мне так целый день, если бы взгляд не упал на дверь, которую Раффи в спешке оставил открытой.
Дверь в противоположном конце коридора распахнута настежь, постель сестры пуста.
Я тут же сажусь на кровати.
– Пейдж?
Ответа нет. Я хватаю тенниски и спешу по коридору, обуваясь прямо на ходу.
– Пейдж?
Кругом тишина. Она не на кухне и не в столовой. Я прохожу в гостиную – здесь ее тоже нет. Выглядываю в окно.
Вот она где! Крохотное тельце сестры свернулось калачиком рядом с Велиалом, который все так же прикован к забору.
Я выбегаю наружу.
– Пейдж? Ты в порядке?
Она поднимает голову и сонно моргает, пытаясь меня рассмотреть. Пульс замедляется, и я с облегчением выдыхаю.
– Ты что тут делаешь?
Приближаюсь я ней осторожно, не желая оказаться в зоне досягаемости Велиала. Но сестра устроилась там, где ему ее не достать. Пусть Пейдж парадоксально к нему привязана, но точно не глупа.
Демон лежит неподвижно. На месте вырванных кусков плоти открытые раны, но они не кровоточат. Я больше чем уверена, действие паралитика подошло к концу; тем не менее Велиал не менял позы с тех пор, как мы покинули обитель.
Его кожа приобрела оттенок чернослива. Дыхание со свистом вырывается из легких, как если бы в них скопилась кровь. Исцеление протекает не так быстро, как я ожидала. Вместе с тем взгляд Велиала, настороженный и враждебный, неотрывно следит за нами.
Я обнимаю Пейдж
Пейдж извивается в моих объятиях, мотая головой в разные стороны. Она ноет, как сонный младенец, давая понять, что не хочет, чтобы я ее уносила, и тянется к Велиалу, на губах которого играет усмешка. Демона эта сцена как будто бы не волнует, он словно не удивлен ненормальным отношением Пейдж к его персоне.
– Твой голос кажется знакомым, - произносит Велиал. Он не двигается и не моргает. Шевелящий губами мертвец с живыми глазами. – Где мы могли встречаться?
Мне становится жутко – я подумала ровно о том же, увидев его в цепях.
С Пейдж на руках я направляюсь в дом.
– Твой ангел может не успеть вернуть себе крылья, - бросает мне вслед Велиал.
– Ты-то откуда знаешь? Заканчивал медицинский?
– Рафаил почти оторвал мне крыло. Пришлось обратиться к ничтожному человеческому докторишке, чтобы тот наложил швы. Он сказал, что в случае повторной ампутации, счет пойдет на часы.
– Что за ничтожный докторишка? Док?
– Тогда я его не послушал, а сейчас призадумался. Маленькая мерзость могла быть права. Рафаил оставил нас бескрылыми обоих – вот что он сделал.
– Он не бескрылый.
– Будет.
– Велиал мрачно ухмыляется, обнажая испачканные кровью зубы.
Я продолжаю шагать к крыльцу, а когда достигаю двери, он вновь отрывает рот:
– Ты влюблена в него, не так ли? – сипит Велиал. – Думаешь, такая особенная? Настолько, что архангел ответит тебе взаимностью? – Он издает хриплый сухой звук, предположительно смех. – А знаешь ли ты, сколько людей в течение многих веков считали, что смогут добиться его любви? Что в ответ на их безграничную верность, он будет верен им так же?
Я знаю, что должна пропустить это мимо ушей. Верить ему нельзя – что бы он ни сказал. Знаю. Но любопытство прожигает меня насквозь. Я опускаю сестру у открытой двери.
– Пейдж, возвращайся в постель.
После недолгих уговоров она наконец скрывается в доме.
Повернувшись к Велиалу, я облокачиваюсь на перила крыльца.
– Что ты о нем знаешь?
– Интересуешься количеством его дочерей человеческих? Как думаешь, сколько сердец разбилось о великого архангела Рафаила?
– Хочешь сказать, он сердцеед?
– Хочу сказать, он бессердечный.
– Ты всерьез пытаешься мне втолковать, что он поступил плохо? Что ты не заслуживаешь быть прикованным цепью как бешеный зверь?
– Твой ангел отнюдь не святоша. Да и другие тоже.
– Спасибо за науку.
– Я разворачиваюсь, чтобы зайти в дом.
– Ты мне не веришь, но я могу показать, - говорит он спокойным тоном, будто ему по большому счету плевать, верю я или нет.
Уже на пороге я застываю.