Конец здравого смысла
Шрифт:
– Но, мсье Лавузен, вы меня совсем не знаете, я просто англичанин...
– Вот именно, англичанин, это главное,- подхватил Лавузен,- видите ли, друг мой, вы мне кажетесь подходящим. Колесо города слишком вас вертит.
– Проклятое колесо! Я сломаю его! Это буржуазная молотилка!
– Вряд ли нам его сломать,- поморщился Лавузен,- но я не ошибся в вас. Будем, как винтики, выскочившие из этой молотилки.
– Дальше,- нахмурился Марч.
– А впоследствии мы можем стать
Вместо ответа Марч сжал руку Лавузена.
– Вы изумительный человек!
– воскликнул англичанин.
– Возможно. А теперь поздравьте меня с возвращением в Лондон.
– Вас? Но почему? Кто вы такой?
– заинтересовался Марч.
– Я?
– Лавузен снял шляпу,- неужели не знаете, я - принц Уэльсский.
Марч вздрогнул. Неужели перед ним сумасшедший?
Англичанин ласково взял собеседника под руку.
– Пойдемте, мсье. Я провожу вас, ведь вы живете на рю Севинье?
– Да. Там мое ателье, то есть, вернее - мастерская художника Лавузена, так меня звали, пока я не решил сделаться принцем Уэльсским.
– Очень приятно, мсье. Не волнуйтесь,- успокаивал Марч.
В конце площадки Лавузен остановился.
– Благодарю вас. Простите, я сегодня занят, лучше всего приходите ко мне дня через два, иначе мое лицо не поспеет,- с извиняющейся улыбкой поправился Лавузен.
Марч пожал руку художника, с грустью смотря ему вслед.
– Да,- обернулся Лавузен с порога лифта,- если вас не устраивает ваша земная оболочка, можно ее изменить. До свидания, сэр.
Оба приподняли шляпы, и через секунду город разъединил их пространством и суетой.
Марч Суаттон опять побрел по этажам, немного примиренный с окружающим, а бурный энтузиаст Лавузен мчался к себе домой, улыбаясь и потирая руки.
Когда его такси спустился на рю Севинье, он подумал с минутку и решительно позвонил к Альберику Каннэ.
Истина была найдена. Возмутившее Марча зеркало дало Лавузену ключ к разгадке операций соседа.
Лавузен позвонил вторично.
– Кто там?
– спросил женский голос.
– Мне нужно видеть мсье Каннэ.
– Проходите,- нерешительно посторонилась горничная.
Лавузен, поднимаясь в абсолютном мраке, столкнулся с мужчиной в черном.
– Имею честь говорить с мсье Каннэ?
– Да. Но я не принимаю. Что вам угодно?
– Мне хотелось бы вместо своего иметь совершенно другое лицо,- твердо заметил Лавузен, продвигаясь за отпрянувшим Альбериком.
– Ради дьявола!
– Оставьте дьяволов в покое, мсье Каннэ. Мне хорошо известна ваша профессия.
– Замолчите,- прошептал Альберик.
В протянутой руке Лавузена он увидел карточку.
–
– спросил Лавузен.
– Довольно! Откуда вы знае...
– По данным префектуры. Там же я переснял ее портрет. Ее ищут по всей Франции и, конечно, не найдут. Доктор Альберик Каннэ изменил ее лицо. Все это хорошо, но я...
– Вы хотите знать секрет изобретения?
– быстро спросил Альберик, вытирая лоб.
– Нет!
– Что я должен сделать?
– Я уже сказал,- вздохнул Лавузен,- применить ко мне ваше чудодейственное открытие...
Альберик стоял, опустив голову.
– Теперь, когда формальности окончены...- Лавузен подошел ближе,смотрите,- он развернул газету.
– Здесь написано: "принц Уэльсский путешествует",- пожал плечами Альберик,- ну, я не понимаю вас!
– Тут нечего и понимать. Как вы находите при взгляде на этот портрет: есть сходство между мной и принцем Уэльсским?
– Никакого,- прошептал Альберик.
– Ну, так сделайте, чтоб было. И поскорей.
Глава четвертая
Три дня - это совсем немного. Вернее, три смены по двадцать четыре часа, из которых - две бессонных. Но для Марча это слишком.
Его костюм уже не внушал доверия, и, когда в одиннадцатом по счету месте, ему отказали в работе, он провел рукой по волосам и задумался. Собственно, хотелось спать, а не думать, но в кармане болталось шесть франков, и роскошь антисонных лепешек была недоступна.
Уснуть же естественным способом мешали шум и отсутствие жилища.
Наверное, сейчас была ночь. Город задыхался в хриплых спазмах веселья.
Пары ароматов, вырываясь из жирно хлопавших дверей ресторанов, осаждали Марча.
Он припоминал, силясь себе уяснить, что с ним произошло. И не мог понять.
В филантропических учреждениях ему отказывали, как иностранцу, а его паспорт, испещренный визами разных стран, внушал властям опасение.
А ведь как логически жестоко сложились обстоятельства! Будучи замешан в столкновении с полицией на почве безработицы, он просидел с месяц и был выслан за пределы Англии.
В надежде на заработок Марч перелетел Ла-Манш.
И вот, попав в Париж, он завертелся.
Выстаивая часы у пекарен, внюхиваясь в щемящий запах хлеба, Марч не понимал города, потому что город жил в нем, раздражал и требовал.
Расширенные зрачки Марча натыкались на великолепие сыров, бутылок, лакированных авто.
Постепенно Марч убедился, что ничего не существует в действительности. Он с ужасом чувствовал, как забывает вкус хлеба. Взор туманил разварной картофель, окутанный прозрачной дымкой пара.