Конец здравого смысла
Шрифт:
Марч искоса наблюдал за спутником. Черная борода превратила Лавузена в неаполитанского бандита.
Лавузен ласково взял за руку Марча.
– Поддельная бородка это пустяки. В истории Англии был случай, когда фальшивое письмо дало власть целому кабинету. Не смущайся. Тут все фальшивое, почему бы нам с тобой не выглядеть поддельными? Направо!..
– Куда мы идем?
– спросил Марч.
Лавузен посмотрел на него мутным взглядом.
– В пространство. Видишь ли, для того, чтобы играть на лондонской сцене, надо освоиться с
– Я родился в Лондоне.
– Прекрасно. Тогда ты должен знать, что такое английский здравый смысл.
– Это,- поморщился Марч,- твердая уверенность правоты англичан во всех случаях жизни.
– Да,- кивнул Лавузен,- кроме того, убежденность, что выше английской морали, литературы, фунта стерлингов ничего не существует, что основы коммерческого брака незыблемы, а король - существо неоспоримое. Горе тому, кто подумает плохо! [1]
Повинуясь короткому жесту Лавузена, Марч, свернув за угол, не успел ответить.
1
Английская пословица.
– Я не понимаю,- начал Марч.
В оглушительном треске автомобилей слова исчезли, как бабочки.
Город развернул перед ними пышный ковер улицы.
По торцовым мостовым шелестели ландо, и - о, ужас!
– Марч, обернувшись, уловил в толпе экипажей всадника на великолепной лошади.
Это зрелище было настолько невероятно, что Марч остановился, вызвав ропот прохожих, и только когда Лавузен тронул его за плечо, он, тяжело вздохнув, вошел в подъезд редакции.
Тяжелое здание содрогалось от грохота.
Бесшумный лифт выбросил "неаполитанского бандита" и рассеянного Марча на шестой этаж, в обширную комнату, где люди суетились вокруг узкого рупора. Один из сотрудников, овладев отверстием соединенного с пишущей машинкой фонографа, кричал в фонотрубку слова передовицы.
Продиктованное лентой выползало из пишущей машины и, наматываясь на валик под потолком, струилось в кабинет.
Через открытые двери, кто-то толстый и достаточно лысый, чтобы быть редактором, правил ленту, продолжавшую течь по столу вниз, сквозь этажи в развернутые пасти ротационок.
Сотрудник, кончив, уступил место хроникеру. Тот уже с блокнотом в руках прокричал в трубку о 60 жертвах движения и неудачно утопившемся поэте.
Полумертвый поэт распластался под громадными окнами редактора, а уже у трубки солидный бас докладывал о демонстрации коммунистов на утренней сессии палаты общин.
Лавузен, наблюдавший все это с здоровым скептицизмом человека, в чьих руках зажаты судьбы Британии, поймав на лету вдохновенного репортера, крикнул:
– Я хочу сдать объявление!
– 164-я комната внизу.
В комнате они сразу наткнулись на седеющего джентльмена, согнувшегося ровно пополам над толстеннейшей книгой.
Четыре машинистки яростно бились
КИТАЙ. КРУПНЫЙ БОЙ В РАЙОНЕ ПЕКИНА ЗА ОВЛАДЕНИЕ ДВОРЦАМИ.
– Что вам угодно?
– проснулся седеющий джентльмен.
Лавузен придвинулся ближе.
– Я хочу дать объявление об утере.
– Пожалуйста. Что именно?
– Предмет весом в 64 килограмма.
– У вас его украли?
– Нет,- вздохнул Лавузен,- я его потерял, вот этот джентльмен может подтвердить,- он указал на Марча.
– Гм...- нахмурился старик,- где же вы его... так сказать.
– В Лондоне. Кстати не забудьте упомянуть в объявлении, что в кармане этого предмета находился...
– Документ?
– Нет, так одна глупость,- пожал плечами Лавузен.
– Постойте, я не понимаю, как в кармане, да что вы потеряли, сэр?
– Самого себя и принадлежащий мне по праву здравый смысл. Написали?
– Нет, и не напишу. Вы сумасшедший! Не трудитесь оправдываться.
Лавузен дотронулся до шляпы.
На пороге он обернулся и указал Марчу на вспыхнувшую телеграмму.
ЛОНДОН. ИЗ БЕНАРЕСА ВЧЕРА НОЧЬЮ ПРИБЫЛ ПРИНЦ УЭЛЬССКИЙ...
В гостинице Лавузен задержался перед зеркалом в раздевальной, где, вместо служащих, автоматы в виде железных людей сорвали с них платья и шляпы, выплюнув изо рта сумерки.
Люстры рассыпались брызгами в серебристых зеркалах, а ковры ласкали лак ботинок.
Марч занял первый свободный стол.
Когда подали бутылки, Лавузен налил и спросил:
– Ты прочел последнюю телеграмму в редакции?
– Да. Принц Уэльсский вернулся.
– Ну вот я и нашел себя, следовательно давать объявление было незачем, а теперь смотри,- он поставил откупоренную бутылку вверх дном.
– Что вы делаете?
– ужаснулся Марч,- вино льется на скатерть.
– Пусть льется. Когда опрокидываешь предметы, события, людей вверх ногами, из них выливается вся чепуха, называемая здравым смыслом, и они становятся настоящими неподдельными фактами. Весь мир необходимо поставить вверх ногами, и только тогда труха условностей, традиций, предрассудков высыпется из него. Теперь иди, отдыхай, по твоим глазам я вижу, что ты согласен со мной. Завтра я намерен лечь спать уже принцем Уэльсским.
– Завтра? Но как?
– Всякий уважающий свою профессию король всходил на трон обычно в союзе с армией, парламентом, социалистами, я же не настолько популярен, чтобы подкупить архиепископа Кентерберийского, но так как в Англии существует традиция действовать при помощи какого-нибудь учреждения, мне остается сесть на трон через цирк. Серьезней и безобидней. Спокойной ночи!
Глава восьмая
Люди, случайно проходившие около семи вечера по Виктория-стрит, были поставлены в тупик несколько необычным явлением.